Сергей Голованов - Сокровища России

— Нет, ну кто мог?! — завопила Танька.

Она наверняка пыталась припомнить сейчас кого-то из друганов деда, но самое очевидное так и не приходило в ее головенку. Но Эдика не могла обмануть защитная маскировка в виде звания, должности и прочей солидной вывески даже со словом «государственный». Он верил людям. Он верил директору музея. Танька не поверила. Так и сказала. — Не может быть. Да и зачем ему? Если все и так музею завещано?

Эдик в двух словах объяснил дурочке разницу между карманом директора и музейным карманом, государственным и предложил рискнуть, проверить гипотезу. Если отреставрированные в музее оказались подделками, то другие, которые на очереди, должны быть настоящими. Как, проверим? Есть риск, что деду взбредет в голову отдать в реставрацию именно эту вещь.

— Рискнем. — Танька решительно тряхнула рыжими волосами. — Плевать на деда. Он точно — сумасшедший. Аж плакать хочется.

— Ну, и нечего тогда, — сказал Иван, — стащим Рублева, а? Денег все нету, Эд.

— Не дай Бог… и Рублев поддельный, — сказал Эдик.

Чего?! — возмутилась Танька. — Ты деда за лоха не держи! Он специалист! Он… он… он вообще хороший, просто старенький, и обманывает его сволочь всякая. Это все Российский музей. Какое право имеет моего деда обманывать?!

— У нас прав больше, — поддакнул Иван.

— Вот именно, — согласился Эдик.

На этот раз Эдик не стал раскошеливаться на качество. Подделку, оставленную в коллекции Анатолия Ивановича вместо «Жития св. Ионы», редчайшего сюжета, XV век. Двадцать клейм-миниатюр, сусальное золото с рифлением, доска — из лиственницы «двойной ковчег», эту подделку даже старик с его пусть ослабевшим зрением, увидел бы издали и без очков. Такую вещь за неделю не подделать, одну только голую доску — наищешься… а работа? А сусалки? Миниатюры? А…а! Пройдет! Танька запихала подделку в самый дальний угол, чтоб случайно не наткнулся, и спустя два дня супружеская парочка нетерпеливо копытила асфальт возле метро в ожидании Эда, после звонка о хороших новостях. Таньке надоело жевать дедовскую пенсионную колбасу, хотелось сервелата. Иван вообще размечтался бросить работу «бобиком»… если повезет, конечно, с суммой. В этот раз их оптимизм полностью оправдался. По одной невозмутимой Эдькиной роже еще издали поняли, что икона прошла, и за настоящие бабки. Танька подпрыгнула и завизжала. Пыталась свалить Эдика, кинувшись на шею, но Иван поймал вовремя, в полете.

— В сквер, скверные ребята, пойдем… — Эдик не сумел удержать искренней улыбки. Да, надо верить людям. Нортон отвалил без торгов пятьдесят тысяч долларов. Это зацепило и Эдика, который собирался вырвать тридцать. Не меньше, и по-Божески, потому что в этот раз все его чутье так и вопило о настоящем раритете. Нортон изучал ее с час, наверное, но потом без торгов — полтинник. Хотя прошлая, Параскева-Пятница, опять оказалась подделкой. Что делать, никакой девственнице не уцелеть, оказавшись в цепких лапах директора Российского музея. Этот тип занимал все больше места в голове Эда. Наезд на супостата представлялся неизбежным. Но пока не хотелось думать о неприятном.

— Эд!!! — завыли оба, едва Эдик достал из кармана первую пачку долларов. — Ну, Эдик!!!

Этот упреждающий залп по экономическим соображениям, еще не высказанным и неизбежным, заставил Эдика немного отступить от них.

— Ладно, делим по пять тысяч на нос, а остальное…

— По десять! — Таня пыталась схватить его за горло.

— По десять, — поддержал жену Иван. Мне машина нужна. Хватит на общак и двадцатки.

Спорить бесполезно, Эдик сдался, выдал на руки по десять тысяч. Потом — еще по пять, из-за всяких соображений. Иван обещал объяснить деду неожиданную прибавку к зарплате огромной премией, которую получил за спасение босса от бандитской пули, Эдик решил, что пора покупать мебель, И машину.

К скверику подходили с пакетами вина и фруктов.

— А где наш бомжик? — у Тани добрая душа, все обиды забыла.

— Идем прогуляемся, Тань. На радостях, — предложил Иван.

— Обсудить кое-что надо. Подождите маньячить. Неужели не надоело? — сказал Эд.

— Нет, — хором отозвались маньяки.

— Ну и маньяки. Вы что не врубились, что означают эти пятьдесят тысяч?

— Поняли, поняли. — Танька уселась на колени мужа, завернув юбку до отказа.

— Фигу вы поняли, — сказал Эдик, спихивая ее обратно на скамейку. Иван тоже пытался, но сил не хватало. Вдвоем справились. — Сядь спокойно, мелочь рыжая. И слушай.