Марина Крамер: Закон ее прошлого

— Если вы подъехали, я спущусь через пять минут и поговорю с вами лично, — сказал доктор, выслушав мои вопросы. — Подождите.

— Ну что там? — спросил Клим, когда я убрала мобильный.

— Не знаю. Сейчас врач выйдет.

— Н-да… если врач из реанимации хочет поговорить, значит, что-то серьезное.

Это я знала и без него, а потому подтверждение собственных мыслей, высказанное вслух другим человеком, расстроило меня еще сильнее. Только сейчас я вдруг осознала, что к Кириллу вчера вполне мог наведаться Невельсон, и от этого открытия колени у меня противно задрожали. Если это так, то Мельникову здорово повезло, что он жив. Но что еще хуже — теперь моя очередь.

Врач появился ровно через пять минут — высокий крупный мужчина с усталым лицом и большими руками, кожа на которых казалась прозрачной из-за частого мытья.

— Вы интересовались состоянием Мельникова? — обратился он ко мне, как-то сразу выбрав из нескольких находившихся в холле посетителей.

— Да. Меня зовут Варвара Валерьевна.

— Кем вы приходитесь больному?

— Я его адвокат. У него нет родственников. — Краем глаза я увидела, как удивленно вскинул бровь Клим, но продолжила: — Так что о его состоянии вы сможете поговорить только со мной.

— Хорошо. Ситуация такая. Он получил удар тяжелым предметом в правую лобно-височную область. Сейчас он в коме, хотя мы и попытались сделать декомпрессию и снизить внутричерепное давление. Но его доставили только спустя несколько часов после травмы, это, конечно, сильно осложняет прогноз.

— Погодите, — зажмурившись, попросила я. — Не так быстро, я утонула в обилии терминов, с которыми незнакома. Итак… кто-то ударил Мельникова по голове тяжелым предметом?

— Да, все верно. Но дело в том, что лобная доля — не самое приятное место для подобной травмы.

— Почему?

— Могут возникнуть необратимые последствия для психики.

— Но, насколько я понимаю, об этом пока рано говорить? Если он в коме?

— Да, пока рано. Это на будущее. Сейчас мы наложили отверстия… да, простите, — тут же поправился врач, заметив недоумение на моем лице. — Выражаясь проще — просверлили череп, чтобы снизить давление. Это поможет уменьшить повреждение нервных центров.

— А когда он придет в себя?

— Вопрос не ко мне, — развел руками врач. — Как пойдет.

— Хорошо. Ему что-нибудь нужно?

— Нет, у нас все есть. Да и вам сюда приезжать пока смысла нет, лучше звоните, я дам свой прямой телефон.

— Спасибо. И вы позвоните мне, пожалуйста, если что-то изменится. — Я протянула визитку.

— Всего хорошего, — попрощался врач, сунув ее в карман.

Мы с Климом вышли на улицу. Хотелось курить, но на территории больницы я не решилась сделать это и терпела до машины.

— Что скажешь? — поинтересовался Клим, садясь за руль.

— О чем?

— О том, что мы сейчас услышали. Странная травма, да?

— Почему странная?

— Не темни, Варя, я ведь вижу, что ты думаешь о том же.

— И о чем же?

Маянцев вздохнул:

— Ненавижу, когда женщина считает себя умнее остальных. И дело тут вовсе не в шовинизме, а в том, что аналитическое мышление присуще и мужчинам, не знала? Так вот… ты думаешь о том, что, скорее всего, это ваш приятель Невельсон наведался в квартиру Мельникова по какой-то своей надобности.

— Не знаю уж, к счастью или нет, но эта его надобность находится у меня, — произнесла я и тут же едва не воткнулась лбом в панель, хорошо еще, что была пристегнута. — В чем дело?

Резко нажавший на тормоза Клим развернулся ко мне всем корпусом и грозно спросил:

— Это как понимать?

— Что?

— Варя, хватит! Любому терпению приходит конец, и вот моему уже пришел. Ты вчера была у Мельникова?

Отпираться смысла не имело, и я призналась:

— У него. Он позвонил и попросил приехать, ты спал…

— Дело во мне, да? Если бы я не спал, ты бы никуда не поехала?

— Клим, не надо… и так все запуталось.

— Ладно, я понял. Короче — что он тебе передал? И самое главное — куда ты это убрала?

— Папку с документами, — со вздохом призналась я. — Отвезла на новую квартиру, там спрятала.

— Будем надеяться, это поможет оттянуть время, пока я придумаю, что с тобой делать.

— Насчет содержания документов не спросишь?

— А зачем? И так понятно — там нечто, за что Невельсон готов и на убийство. Теперь давай разберемся, что делать с тобой.

Я пожала плечами:

— А что со мной? Сейчас вот в суд поеду, потом в офис, завтра снова в суд — и так до тех пор, пока Кукушкина из больницы не выпишут.