Андрей Дышев - Не путай клад с могилой

Из круглой оранжевой палатки, напоминающей шатер, вышла девушка в майке и плавках. В руках она несла пакеты, из которых торчали ручки и ушки кастрюль и сковородок. Она подошла к морю, присела на корточки и стала выкладывать посуду на песок. Надо понимать, дежурная по кухне. Я представил на ее месте Анну, как она, сидя на корточках, трет песком жирный бок закопченной кастрюли, и сердце мое заныло от жалости к моей блудной подруге, которая вляпалась в романтические бредни подонка. Ну, Владик, думал я, пришло время расквитаться с тобой и за Анну, и за Марину. Нельзя наглеть до бесконечности. К тому же девчонки – не лошади, а ты не цыган…

Девушка в майке старательно чистила кастрюли песком и не оборачивалась. Из какой-то палатки доносилась тихая музыка, невнятно бубнили голоса. Осторожно, чтобы не зашуршали камни под ногами, я опустился ниже, к машине, стоящей под дырявым навесом, промокшим насквозь и провисшим под собственной тяжестью. По углам с него стекали мутные струйки. Кирки, ломы и лопаты с налипшими к ним комьями белой глины лежали в луже, словно вилки и ложки, отмокающие в раковине. На ветру тяжело раскачивались и хлопали мокрые разноцветные полотенца, и тонкостволые акации, к которым была привязана веревка, низко кланялись морю.

Девушка уже справилась с двумя кастрюлями и принялась за сковородку. Их здесь семь-восемь человек, а так много оставляют после себя грязной посуды, не к месту подумал я, осторожно, чтобы не задеть, перешагивая через растяжки. Сквозь брешь в низких тучах на мгновение показалось солнце, но ветер тотчас плеснул на него мокрой черной тучкой, как пеной на костер, и пляж вновь потемнел, и посыпался мелкий моросящий дождь. Я подумал, что девушка сейчас бросит посуду и кинется в палатку, но она лишь втянула голову в плечи и стала активнее тереть черное днище сковородки. Нас разделяло всего несколько десятков метров, и я, уже не прячась, быстро пошел по мокрому песку к ней, присел рядом и взял в руки кастрюлю.

– Здрасьте! – сказала девушка, вздрогнув. Она меня узнала, но мое внезапное появление ее испугало.

– Где Влад? – спросил я, придирчиво осматривая не слишком чистые бока кастрюли.

– У себя…

– А разве песком лучше, чем «Пемоксолью»? – спросил я. – В какой он палатке? Что-то я запутался в вашем полотняном городе.

Девушка повернулась, показала рукой на красную «памирку».

– Так я и думал, – сказал я, поднимаясь на ноги и возвращая кастрюлю на место. – Ну, пока!

– Пока, – растерянно ответила девушка, провожая меня взглядом.

Палатка была закрыта на дугообразную «молнию», изнутри доносилось тихое потрескивание приемника. Не останавливаясь и не задумываясь о том, как мне лучше действовать, я рванул застежку, и полог сразу затрепетал на ветру. Уваров лежал на животе, ногами к выходу, и просматривал листы с текстом и рисунками. Слева от него, на надувной подушке, лежала трубка сотового телефона, в ногах, в углу палатки, – пирамида из консервных банок и стаканов с сухим супом.

Я согнулся, отодвинул рукой мокрый полог и вошел в палатку.

– Что надо? – не отрываясь от бумаг, спросил Влад.

В одно мгновение я встал коленом ему на спину, схватил рукой за косичку и приставил ствол «регента» к затылку. Влад дернул головой слишком сильно, чего бы я на его месте не сделал, имея столь близкий контакт с оружием. Наверное, он не сразу понял, что в палатку зашел чужой и что твердый предмет, упирающийся в затылок, – пистолет.

Моя рука сдавила пучок волос еще сильнее, а ствол пистолета заставил Влада опустить голову и прижаться щекой к спальному мешку. Он скосил глаза и наконец увидел меня.

– А-а, старый приятель! – произнес он, стараясь не терять самообладания. – Ну и шуточки у тебя!

– Мы оба друг друга стоим, – ответил я и поднес пистолет к глазу Влада, чтобы он смог заглянуть в дуло. – Наверное, ты лучше разбираешься в мортирах и пищалях, чем в современном оружии. Так поясняю: это испанский вариант «браунинга», калибр – шесть тридцать пять, шесть патронов в магазине. От выстрела в лоб затылочная кость рассыпается в крошки, как ветровое стекло в автомобиле.

– Страшно, – оценил Влад. – Только ты так не напрягайся, а то палец ненароком дрогнет.

– Вполне может быть.

Влад поморщился.

– Послушай, – хрипло произнес он. – Ты хоть бы «молнию» за собой прикрыл. Если кто из моих ребят увидит, как ты свой испанский вариант мне в глаз пытаешься засунуть, то могут по горбу киркой заехать. Это похуже, чем шесть тридцать пять.