Андрей Дышев - Не путай клад с могилой

– Уже близко, – сказал отец Агап, когда мы вышли на поляну, изрытую оврагами, на дне которых покачивался молочный туман. Мы остановились на очередной привал. Лада попросила не оглядываться и отошла в сторону. Когда она вернулась, я заметил, что «молния» на кармане сумки, в котором лежала книга с пистолетом, наполовину раскрыта, чего до этого не было. Она достала оружие.

У нас с Ладой еще не было четкого плана. Мы действовали по принципу: главное – ввязаться в драку, а там посмотрим. Но плана действий у нас не было еще и по той причине, что мы не знали, что ждет нас в доме Олега. Мы даже не были уверены в том, что он, профессор и Марина сейчас находятся там, а не перекапывают Карпаты где-нибудь в лесной глуши. Меня мучила не столько тактическая неопределенность, сколько стратегическая. Я до конца не мог понять, чего хочу, чего добиваюсь, следуя за батюшкой. Взять за шкирку профессора и с его помощью отыскать клад? Или же круто «наехать» на Олега, отомстив ему и Марине за тот позор, который мне, одураченному, пришлось пережить? И тем более я даже приблизительно не знал, что движет Ладой, этой темной лошадкой, с которой судьба свела меня, пардон, на панели.

Занятый своими не слишком стройными мыслями, я не заметил, как лес стал редеть и между стволов деревьев показались красные кирпичные стены. Батюшка сбавил темп и безмолвно махнул рукой, призывая нас к осторожности.

Я остановил его.

– Все, Михаил Иннокентьевич, – шепотом сказал я. – Спасибо. Не буду больше вас задерживать. Идите вниз, уезжайте ночным поездом.

– Что? – строго взглянул на меня батюшка. – Что значит – уезжайте? Я вовсе не собираюсь оставлять вас в сей трудный час.

– Вы понимаете, что нам предстоит не совсем богоугодное дело? – сказал я, вытаскивая из кармана куртки «регент» и протирая его рукавом. – Возможно, придется стрелять.

– Я все понимаю, – охотно закивал батюшка. – И позвольте мне самому определить, какое дело богоугодное, а какое – нет. Вашим пистолетом, смею вас заверить, вы не слишком меня напугали. Для священников это обычное явление – идти на праведный бой.

Мы с Ладой переглянулись и улыбнулись.

– Вы уверены, что наш бой – праведный?

– Нисколько в этом не сомневаюсь.

– Ладно, – сказал я ласково. – Я очень тронут вашим искренним желанием помочь нам. И все-таки очень прошу: уходите отсюда подальше.

– Нет! – категорически возразил батюшка. – Вы напрасно меня уговариваете. У меня нормально развито чувство долга.

Я не привык долго уговаривать, и если мой собеседник не внимал просьбе, я прибегал к более жестким мерам. Но что я мог сделать этому безгрешному человеку? Ни ударить, ни грубо послать.

– Вы что, с голыми руками пойдете на банду? – с трудом сдерживал я раздражение.

– У девушки тоже нет оружия, – отпарировал священник. – Тем не менее вы ее не гоните. И не забывайте, что я все-таки мужчина!

«Знал бы ты, какую игрушку она держит под курточкой», – подумал я.

– Пусть идет за нами, – не выдержала Лада. – Его невозможно переубедить… Но имейте в виду, – повернулась она к священнику. – Если начнется стрельба, сразу падайте на землю и закрывайте голову руками.

Лес редел, мы уже видели черные оконные рамы и тонированные стекла, большую террасу с чугунной оградой, мраморную лестницу и массивные двери с тяжелой золоченой ручкой. Площадка перед входом была замусорена стройматериалом: под листом рубероида лежали мешки с цементом, рядом – пирамида кирпичей, штабель вагонки.

Лада щелкнула пальцами, привлекая мое внимание, и показала рукой на угол дома. Там, под окнами, стоял мой «Опель». Я сразу заметил, что обе правые двери изуродованы вмятинами и глубокими продольными царапинами. Кто бы знал, какие нежные чувства испытывает настоящий автомобилист к своему детищу!

– Ну, воскресший утопленник, – пробормотал я. – За машину ты ответишь отдельно!

Злость придала сил и подавила страх. Я уже нес пистолет открыто, держа его на уровне пояса. Деревья остались за нами. Дом, кидая огромную тень, нависал над головой. Лада с каким-то азартом, словно играла в «Зарницу», перебегала от кирпичной пирамиды к штабелю вагонки, от него – к мешкам с цементом. Сумка мешала ей и все время била по спине. Лада слишком старалась, слишком увлеклась игрой. В отличие от нее я шел к дверям открыто. Прыгать зайцем от укрытия к укрытию было бесполезно – все равно с третьего этажа можно было без всяких проблем «достать» хоть из ружья, хоть из пистолета. Отец Агап шел за мной, но все время норовил вылезть вперед, и мне приходилось придерживать его за локоть.