Галина Романова - Ничто не вечно под луной

— Аленька, девочка, нельзя так. — Валентин Иванович потер усталые от бессонницы глаза. — Если нет жалости к самой себе, пожалей хотя бы меня.

Он почти не спал все это время, боясь, как бы она не натворила глупостей и не сунула голову в петлю. Скоропупов осунулся, зарос едва ли не по самые глаза щетиной, руки его подрагивали то ли от возраста, то ли от переутомления. Но удивительно, даже к нему она не испытывала сострадания. Все умерло: ни ненависти, ни злобы — полнейший вакуум.

— Простите, — она нашла все же в себе силы ответить ему минут десять спустя, хотя раскаяния не было. — Езжайте назад… Домой, в деревню. Там у вас хорошо. Тетка, наверное, заждалась.

— И уеду!!! — заорал он неожиданно для самого себя, подскакивая со стула. — Знаешь, кто ты?!

— Кто? — с неожиданно проснувшимся интересом спросила Аля.

— Эгоистка!!! Ты — самая большая эгоистка!!! Тебе плевать на людей! Подумаешь, идиот-старикашка прыгает вокруг нее! Насрать, что Лялька-медсестра уже шприц в руках не может держать от усталости! Да и этот твой вестник, новоиспеченный сотрудник, тоже не сидит сложа руки…

— А что он делает?

— Носом землю роет, добывая для тебя информацию.

— А зачем она мне теперь? — изумленно подняла брови Аля. — Мне и без того все понятно: Лидка запустила в ход чудовищную машину мести и руками этих идиотов убрала с пути всех, кто ей мешал. Сначала придушили в больнице Ивана, затем убили Дениса. Теперь моя очередь.

— И ты стремишься облегчить им задачу, занимаясь умерщвлением плоти. Так, что ли?! — Валентин Иванович принялся кружить по комнате, поддевая ногой все, что попадалось на пути. — Ивана действительно придушили, Сергей узнал доподлинно, надавив на главврача…

— Ишь ты! Откуда столько смелости?

— Я помог! И перестань кривляться, черт бы тебя побрал! Ивана-то придушили, но ни черта не твои конкуренты! С Денисом.., тут вроде их рук дело, но Иван — нет.

— Ну и что? — Аля все же привстала с постели и свесила ослабевшие ноги на пол. — Что это меняет? Он что, от твоего заключения из гроба поднимется? Нет. И Дениса не вернуть. Она своего добилась…

— Но это еще не все! — Воистину Скоропупов сегодня решился поставить крест на своей репутации человека уравновешенного и на редкость спокойного. — Вера, если помнишь такую, попала в больницу. Чудовищно нелепая авария, в результате которой погиб ее ребенок. Сенька пропал. Никто не знает, где он и что с ним.

— А кому это нужно? — почти весело фыркнула она.

— Мне!!! Мне нужно! Потому что он один видел того мерзавца! Не знаю, кто это, но только он один видел его. И Ивана он не трогал, он приходил к нему поговорить. И, как рассказывает сиделка, приходил не один раз.

Видимо, хотел предупредить или что еще…

Много вопросов накопилось, девочка, пока ты тут разыгрываешь из себя убиенную горем… — Сказано это было, конечно же, жестко, но Валентин Иванович не видел другого способа пробудить ее к жизни.

— Я не разыгрываю, — дернувшись всем телом как от удара, прошептала Аля. — Я не разыгрываю! Ты что говоришь?! Ты не веришь в то, что я раздавлена?! Ты думаешь, что я черствая и бездушная, потому что не хотела видеть его?! Я любила его!!! Мне больно, понимаешь?! Мне больно!!! Больно!!!

Голос ее все нарастал и нарастал, пока не сорвался на визг. Слезы брызнули из глаз.

Она вскочила с постели и, слегка пошатываясь от слабости, принялась наступать на Скоропупова, судорожно сжимая кулаки. Он, прищурившись, смотрел на нее и исподволь… радовался. Именно этого ему было нужно: ее истерики, визга, слез, всего того, что должно вызывать горе. А не тупого равнодушия и безвольного, блуждающего взгляда. Пусть побеснуется, пусть выплеснет все из себя, а не зажимает где-то внутри, куда им всем закрыта дорога.

Алевтина подошла вплотную к Валентину Ивановичу и несколько раз ударила его кулаком в грудь.

— Вы все думаете, что я сильная, несгибаемая и черствая!!! А я не такая! Я слабая, трусливая и гадкая!!! — Слова ее прерывались судорожными всхлипами, но она продолжала кричать:

— Я гадкая! Гадкая! Я не смогла, понимаешь, я не смогла! Он ждал меня! Он все время ждал!!! Что же мне делать теперь?.! Как мне с этим жить?! Для чего?!

Скоропупов поймал ее руки и прижал голову к своей груди. Тело ее судорожно вздрагивало, из горла вырывался уже и не крик, а скорее сип, слов уже нельзя было разобрать.

Но, невзирая на это, он все равно сделал протестующий знак медсестре, возникшей из-за двери с заготовленным шприцем.