Галина Романова - Блудница поневоле

— Виолетта Николаевна, — пропела Милочка, дернув на себя ручку двери. — Мое молоко, наверное, уже…

Слова завязли у нее на губах, едва она переступила порог кухни. То, что предстало перед ее взором, заставило ее сердце подпрыгнуть и бешено колотиться. Холодок ужаса тонкой струйкой обдал позвоночник, и Милочка завизжала.

Остановившиеся глаза Виолетты Николаевны смотрели прямо на нее. Немой крик искорежил ее красивый рот до неузнаваемости. Судорожно сжатые пальцы скомкали скатерть на столе, опрокинув стакан с молоком, которое натекло маленькой лужицей на пол.

Не теряя ни секунды, Милочка рванула что есть сил наверх, побросала в сумку вещи, схватила ключи с прикроватного столика и, как была в халате, выбежала на улицу.

Прохлада сентябрьской ночи немного привела ее в чувство.

— Так, так, — забормотала она, быстро сокращая расстояние между крыльцом и машиной, которую она оставила в глубине огромного сада. — Сейчас я сяду в машину и забуду, забуду эту Виолетту Николаевну…

Эти же слова она твердила, уже усевшись за руль и выезжая через задние ворота, которые почему-то не были закрыты к этому часу.

— Забуду, забуду, — стуча зубами, повторяла Милочка, забыв об осторожности и врезаясь в глубокие осенние лужи на грунтовой дороге. — Кто же она такая, эта Виолетта Николаевна?

— К настоящему моменту она покойница! — раздалось у нее над самым ухом.

Эти слова, сказанные почти шепотом, обрушились на нее подобно кузнечному молоту. Инстинктивно нажав на педаль тормоза, она резко развернулась назад и едва не лишилась рассудка. На заднем сиденье сидел мужчина. Она дернула рукой, пытаясь зажечь свет в салоне, но ее остановил все тот же тихий голос:

— Не нужно… Будь умницей…

— Ага, — тряхнула Милочка головой, да так, что шейные позвонки еле удержались на месте. — А-а-а к-кто вы?!

— Друг, — последовал более чем лаконичный ответ. — Поехали…

— Куда ехать то? — пискнула Милочка, вновь заводя машину.

— Я скажу…

Все время пути заняло часа два. Долго петляя по проселочным дорогам, Милочка, строго следуя указаниям сидящего сзади, заехала в лес и остановилась на небольшой полянке.

— Здесь? — отстучала она зубами четкую дробь.

— Можно и здесь. — Задняя дверца машины открылась, впуская прохладу осенней ночи, и ее спутник скомандовал: — Выходи.

Открыв непослушными пальцами дверцу, Милочка вывалилась из машины и, прислонившись к переднему крылу, огляделась.

Вопреки трагизму ситуации обстановка вокруг не была зловещей. Наоборот… Легкий шорох осенних листьев, освещаемых круглой луной и россыпью звезд, навевал подобие романтического настроения.

Видимо, это и сыграло на чувствах ее похитителя, потому как он шагнул к Милочке и чуть хриплым голосом спросил:

— Замерзла?

— А что? Есть желание согреть? — Против воли вопрос ее прозвучал язвительно.

Сообразив, что подобный тон в данной ситуации вряд ли уместен, она прикусила язычок, но было поздно. Незнакомец подошел вплотную к Милочке и, протянув вперед правую руку, с силой привлек к себе.

— Простите меня! Я пошутила! — стала лепетать Милочка, чувствуя, как смелеют с каждой минутой руки мужчины. — Отпустите меня, пожалуйста!..

Но ее протест потонул в прикосновении властного рта.

Дальнейшее было похоже на сон. Чувствуя, что тонет в этом сне, поражающем бесстыдством ощущений и неожиданностью наслаждения, Милочка уговаривала себя очнуться, но руки, против воли, обхватывали крепкие плечи, а губы… Губы скользили по влажной от пота коже мужчины и выкрикивали безумные слова восторга.

«Что я наделала?! — пойманной птицей билось в мозгу, когда она поправляла одежду. — Он убийца! Он убил Валерия! На его счету смерть Виолетты…»

— Не надо меня строго судить, — молвил незнакомец, словно угадав ее мысли. — Ты оказалась маленькой пешкой в большой игре, которую ведут очень крутые дяди…

Закусив губку, чтобы не разреветься от досады на самое себя и страха, который вновь начал накатывать на нее волнами, Милочка отвернулась и спрятала лицо в воротник халата.

— Эй, детка! — Сильные руки обхватили ее за плечи и развернули к себе. — Я хочу помочь тебе.

— Чем? — Милочка подняла голову и попыталась в темноте поймать выражение лица незнакомца. — Помочь умереть тихо и безболезненно. Тогда нужно было делать это минут пять назад, когда…

Мужчина усмехнулся и, не дав ей договорить, вновь поцеловал долго и волнующе. Чувствуя, как вновь слабеют ее колени, она попыталась взять себя в руки, уговаривая быть благоразумной. Но память, саркастически насмехаясь, подсовывала ей воспоминания о ее мужчинах. Один из которых, погибший два года назад в результате своих же махинаций, не мог поцеловать ее, чтобы не порассуждать о бесполезности сего занятия, а другой сопровождал все это такими эпитетами, что ее в последнее время с души воротило при одной мысли о них…