Галина Романова - Окно в Париж для двоих

— Какое?

— Да нас бы разнесли за час! От нас бы камня на камне не осталось, узнай обманутые вкладчики, что мы кому-то возвращаем деньги!..

— А вы их все же обманывали? — не хотела, да ахнула Даша. — Бедные люди!

— Совсем они даже и не бедные, — возразила та.

Пошарила глазами по столу. Обнаружила с кислой гримасой, что водки в бутылке почти не осталось, и потянулась тут же к своей сумке, лежащей у нее в ногах.

— Какие же они бедные, если могут смело заплатить по триста, четыреста, пятьсот тысяч? На паперти такие средства не подают, знаешь. — Татьяна впилась крепкими зубами в этикетку на бутылочном горлышке, оторвала ее, открутила пробку и щедро плеснула в свой стакан. — Может, они слегка наивные, эти люди, я не знаю, но не бедные, это точно! Так вот, милая, возврат денег одному из обиженных клиентов, который, черти бы его побрали, оказался чрезвычайно влиятельным, держался в строжайшей тайне. Никто, кроме меня, Лешки и нашего бухгалтера, об этом не знал. Даже мой благоверный, хотя он у меня лицо посвященное! Вот скажи, как могли обокрасть Лешку, а потом, упаси господи, убить его, если никто об этом не знал!

— Знает один — не знает никто, знают двое — знает свинья, — вспомнила Даша изречение, смысл которого стал ей понятен только теперь.

— Ага! Понятно! Понятно, на кого ты намекаешь, мерзавка. — Татьяна зашлась мелким противным смешком. Но тут же оборвала его и глянула ей в переносицу тем самым взглядом анаконды, которого так боялась и ненавидела Даша. — Только мне пропажа этих денег — смерти подобна! Я заняла их под проценты, понимаешь, что это такое?! Что возврат их неизбежен, а счетчик начнет тикать уже вчера! Про бухгалтера и говорить нечего, он со мной со дня основания нашего «Голиафа». Он повязан так, что… Короче, одному Лешке и выгодно, выходит.

— Почему только ему?

Даша снова ничего почти не понимала и, разумеется, отказывалась верить, что ее брат способен сбежать с миллионом рублей непонятно куда. Не такие уж великие деньги по теперешним временам. И если сбежал, то на кого он оставил своих сыновей, а ее?..

— Потому что я не позволяла ему встречаться с его лахудрой!

— Кто такая?

Час от часу не легче! Ни о какой лахудре Даша слыхом не слыхивала и даже не подозревала никогда. Вот насчет связи с Татьяной, здесь нет-нет да и закрадутся подозрения, но чтобы кто-то еще…

И вот тут-то ей стало не по себе. Да так не по себе, что внутри, перестав дрожать, моментально все окаменело. Неожиданно вспомнился Лешкин визит, на пару с Королевым. О каком таком успехе говорил тогда ее брат? Что имел он в виду?

Он, помнится, ввалился к ней в квартиру с полным пакетом бутылок и продуктов и прямо с порога заявил, что они сейчас станут обмывать его успех. Обмывать или праздновать? А, какая теперь разница. Речь шла именно об успехе! Но потом она, зациклившись на госте, который непременно должен был к ним пожаловать, упустила это из виду. И еще…

Лешка, конечно, все эти годы не был скупым по отношению к ней, но откуда, скажите, у него могли появиться деньги на ее поездку в Париж?!

— Кто такая, говоришь? А Варька тебе разве не рассказывала? — Татьяна, в очередной раз сделавшись на мгновение трезвой, оглядела Дашу с насмешливым превосходством. — Курица ты, Дашка! Живешь в какой-то непонятной скорлупе, вылепленной твоим братом, и думаешь, что все так именно и есть, как он тебе преподносит. Разве они при тебе никогда не скандалили: твой брат и его жена?

— Скандалили, конечно, но… — Даша недоуменно пожала плечами. — Но все скандалят! И потом, никогда дальше скандала это не заходило. И Варька только тебя подозревает на роль Лешкиной пассии, а ни о какой другой…

— Врет, — тут же перебила ее Татьяна, вымазав себе безобразно рот помидорной долькой в майонезе. — Врет твоя Варька. Все она знала и предпочитала меня на роль Лешкиной любовницы, чем ту молодую соблазнительницу. Ух и ушлая девчонка, скажу я тебе. Ничему не удивлюсь, узнав, что это она подбила твоего братца на побег с деньгами.

Скорлупа, которую, по словам Татьяны, вылепил ей для удобства Лешка, лопалась, трещала и отваливалась кусками. Теперь все ее страхи перемешались с болью, разбавились дикой обидой и подозрительностью, и все это ныло, ныло, ныло внутри.

У Лешки была молодая любовница. И он от нее это тщательно скрывал.

Варька знала о существовании молодой соперницы. Но предпочла об этом умолчать, направив весь свой гнев на Татьяну.

У Лешки в кейсе имелся миллион рублей, и он…