Галина Романова - Я – его алиби

Очевидно, мой ответ удовлетворил подругу, потому что она переключила свое внимание на Кирилла, начав бомбардировать его всякого рода вопросами, касающимися нашего с ним будущего.

С минуту послушав их безумный лепет о том, какое на мне должно быть в день бракосочетания платье и что можно по этому поводу взгромоздить мне на голову в качестве украшения, я, смерив их недоуменным взглядом, ушла к Милочке и тихонько пристроилась у нее в ногах.

То ли сказалось напряжение предыдущих дней, то ли виной тому была бурная ночь, проведенная в объятиях Кирилла, но я сразу же провалилась в сон.

Разбудило меня тихое всхлипывание.

— Милочка! — тихо позвала я, поднимаясь со своего ложа.

Всхлипывания прекратились, и почти тут же на плечо мне легла мягкая ладонь подруги.

— Лерусик! Ты не представляешь, что это за мука!.. — жарко зашептала она мне в ухо. — Я прожила с ним столько лет! Так ошибаться в человеке! Так ошибаться!

Я уложила ее всклокоченную головку к себе на колени и горько усмехнулась.

— Ты чего? — сразу насторожилась она.

— Да так, ничего.

Очевидно, мой ответ ее не удовлетворил, потому что она взвилась пружиной и, нащупав выключатель, зажгла свет.

— Давай-ка выкладывай! — сразу перешла она в наступление. — Что за усмешки?

— Сядь! — коротко приказала я ей. Удивительно, но она послушалась. — Я хочу тебе кое о чем поведать.

Милочка напряглась, как струна, и вперила в меня лихорадочно сверкающий взгляд.

Потерев переносицу и с минуту поразмышляв, я начала:

— Милочка, моя любимая подруга! Может быть, то, что я тебе сейчас скажу, покажется странным, но ты все же постарайся прислушаться. Хорошо?

Она закивала головой, да так сильно, что у меня возникли серьезные опасения за состояние ее шейных позвонков.

— Ты сказала несколько минут назад, что я не представляю, как тебе больно… — Я сделала многозначительную паузу. — Представь себе, я тоже познала эту боль! Причем не однажды! И кому, как не тебе, об этом знать!

— Ах! Это совсем другое! — Милочка театрально заломила руки, поселив в моей душе серьезные сомнения по поводу глубины ее переживаний.

— Пусть так! — покорно склонила я голову набок. — Но…

— Что — но? — сразу насторожилась она.

— Факт остается фактом: я с полной уверенностью могу причислять себя к клану брошенных женщин, пусть это было и какое-то время назад.

— Хорошо, я согласна, — шмыгнула Милочка носиком. — Но от этого мне не легче.

— Вот об этом-то я как раз и хочу с тобой поговорить.

— Хорошо, — опять повторила подруга и устроилась поудобнее на кровати. — Говори, только не тяни.

Я прокашлялась, прошлась по спальне и, скрестив руки перед грудью, торжественно произнесла:

— Тебе необходимо извлечь из происшедшего урок и… выгоду.

— Что-о-о? — аккуратные бровки Милочки взметнулись вверх. — Урок — согласна, но…

— Да, да — именно выгоду! — нацелила я пальчик ей в грудь. — Я, как и ты, раньше заламывала руки и вопрошала у всех: «Ну за что?!» Потом, немного прозрев, вопила: «Какая же я дура!» Ты, кстати, это сакраментальное выражение повторила за последний час минимум раз двадцать. Но не отчаивайся, так вопит каждая вторая женщина нашей голубой планеты. Так вот, я продолжу, если ты не против.

— Валяй! — Блеск, появившийся в глазах подруги, подсказывал мне, что я на верном пути.

— Так вот, в один прекрасный момент мне надоело вопить подобным образом. Я оглянулась вокруг, и теперь при очередном разочаровании я лишь развожу руками и, хлопая глазами, говорю… Хочешь знать — что?!

— Что же?

— Я говорю: «Ну надо же — опять!..»

— И что — помогает?! — недоверчиво прищурилась Милочка.

— Кому, как не тебе, об этом знать? — хмыкнула я, усаживаясь рядом. — Ты же по одному взмаху моих ресниц узнаешь о моих мыслях!

Подруга тяжело вздохнула, подошла к огромному зеркалу и легонько коснулась своего заплаканного лица.

— Лерусик! А я еще не старая?

— Ну, наконец-то! — с облегчением выдохнула я и, подлетев к ней, обхватила за плечи. — Ты красивая, молодая, полная сил и энергии! И, если честно, я даже рада, что теперь эта энергия будет направлена на человека достойного, а не на этого…

Милочка судорожно вздохнула, поправила волосы и прошептала:

— А какая выгода-то?

— Так ты же теперь свободна! — возопила я. — Ты попробуй на вкус это слово! Посмакуй его! Сво-бо-да!

Не знаю, сколько бы еще продолжался мой сеанс психотерапии, но тут дверь широко распахнулась, и взору нашему предстала странная картина.