Галина Романова - Я – его алиби

— У тебя просто какая-то катастрофическая способность влюбляться в мерзавцев! — возмущалась всякий раз Милочка. — Ну, помилуй, дорогуша, сколько же можно?!

Я поднимала от подушки зареванное лицо и, еле шевеля губами, шептала:

— Он был такой красивый!..

— Кра-аси-ивый! — передразнивала она, попутно поглаживая мои вздрагивающие плечи. — Когда ты поймешь наконец — все мужчины подлецы, а красивые — подлецы от рождения!..

В этом месте я обычно принималась рыдать особенно горько, вспоминая, как все хорошо начиналось. А начиналось все, как правило, с цветов, шампанского и упоительно сладостных слов. Кончалось же тем, что в один прекрасный день я просыпалась в одиночестве и с совершенно пустым кошельком. Последний случай в этом отношении был из ряда вон выходящим…

Зеленоглазый красавец Андрюшенька избавил меня от серебряного браслета работы неизвестного мастера пятнадцатого века и вечно ломающейся стереосистемы.

— Не переживай, — утешала меня с другого бока Ксюша. — Тебе давно пора заменить эту рухлядь. Стереосистема твоя больше по ремонтам кочует, чем действует.

— Мне браслет жалко!.. — скулила я сквозь слезы. — Мне его бабуля подарила перед смертью!.. Что я теперь маме скажу, если она спросит?!

— Ну, не стоит так сокрушаться! Что-нибудь придумаем!

Ксюша никогда не была голословной: если она что-нибудь обещала, то делала.

Не знаю, как она вышла на этого подонка, но браслет он мне вернул.

Телефонный звонок оторвал меня от тягостных воспоминаний.

— Алло, — пропела Милочка в трубку. — Ах, котенок, это ты?..

Я фыркнула и ушла на кухню. Котенком моя подруга называла своего мужа, и разговор с ним у нее мог длиться от часа до трех. Я никогда не могла понять, о чем можно разговаривать столько времени с человеком, с которым ты прожила бок о бок десять лет и не далее как нынешним утром проснулась в одной кровати.

На мои возмущенные фырканья Ксюша всегда резонно заявляла:

— А ты приглядись, приглядись к подруге! Уму-разуму поучись…

— Еще чего! — округляла я глаза. — Да чтобы день и ночь сюсюкать с ним, будто это что-то мягкое, пушистое и теплое!..

Ксюха принималась хохотать и хлопать себя по коленкам.

— А в твоем понятии мужчина — это гора мышц, недюжинный ум и море обаяния? — спрашивала она сквозь смех.

— Вроде того… — бурчала я, не разделяя ее веселья.

— Убогая ты у нас, — снисходительно улыбалась Милочка, вытягивая длинные ноги. — Ну, нравится мужику, чтобы его так называли! Почему не сделать ему приятное?..

— Ну… не знаю, — разводила я руками. — Лично я бы такое не выдержала!..

— Знаем, знаем!.. — Тут Милочка присоединялась к Ксюхе, и от их хохота начинали позвякивать подвески на люстре, подаренной все той же покойной бабушкой.

Я сердилась, дулась, но в конце концов не выдерживала и присоединялась к ним.

Чайник на плите призывно засвистел, а Милочка и не думала прекращать свои приторные бормотания по телефону.

— Меня сейчас стошнит, прямо на аппарат! — зло зашипела я, появляясь в дверном проеме. — Идем чай пить!

Милочка сделала круглые глаза, замахала на меня руками и забормотала что-то своему «пусику» о том, какая у нее невыдержанная подруга. Уж не знаю, что он ей ответил, но она препротивно так захихикала, выразительно поглядывая в мою сторону, и кокетливо повела точеным плечиком.

— Ах так, значит?! — Нервы у меня, понятное дело, не железные, поэтому все, на что меня хватило, это подойти и выдернуть штепсель из розетки. — Будешь знать, как издеваться надо мной!

Вопреки ожиданиям, Милочка не разозлилась. Напевая, она прошла в кухню, уселась на свое любимое место под раскидистой пальмой и уставилась на меня, загадочно мерцая глазами.

— Ну и что это должно означать?! — фыркнула я, разливая кипяток.

— Ты о чем? — Ловко изображая недоумение, она принялась купать в чашке пакетик с чаем.

— О твоей загадочности…

— Ах, ты об этом!.. — Мягким движением, кстати, присущим только ей, Милочка откинула со лба густую прядь и выпалила: — Олежа нашел тебе мужчину…

— Что?!

— Да, да, да! И не смей возмущаться!.. — От ее томной снисходительности не осталось и следа — передо мной сидела свирепого вида матрона, готовая на все ради достижения своей цели. — Хватит нам с Ксюхой твоих «красавцев»!

— А этот что — урод? — глупо хихикнула я, отхлебывая горячий напиток.

— Я еще не знаю… — Подруга принялась крошить кусочек печенья. — Он человек, занимающий видное положение. Давний друг Олега.