Марина Серова - Крутая мисс

— Поднимитесь повыше! — крикнул Доули. — Я хочу заснять панораму!

Я обернулась. Вместительная куртка на англичанине была распахнута. Я увидела мягкую светлую кобуру, закрепленную у него под мышкой, широкий пояс со множеством накладных карманов и портативную видеокамеру, которую он с тревогой вертел в руках. Наконец лицо его прояснилось, он кивнул мне и приник к глазку видоискателя.

— Я сделаю один круг, — предупредила я, — а потом мы летим к реке!

Лагерь остался далеко позади. Мы летели на север, вдоль правого берега темной, словно ковер, реки, едва не задевая верхушки нависающих над водой деревьев. Никто не потрудился захлопнуть люки, и через кабину перекатывался влажный горячий ветер. Доули, зажав между колен винтовку, напряженно следил за рекой. Валентин Сергеевич, притихший и взлохмаченный, съежился на заднем сиденье.

— А вы гораздо лучше подготовлены к этой поездке, чем я думала! — крикнула я англичанину.

— Я стараюсь предвидеть любые неожиданности! — крикнул он мне в ответ. — Без пары гранат в такие места нет смысла соваться!

Мысленно я согласилась с ним — если он и преувеличивал, то самую малость.

Теперь нужно было решить, что делать дальше. Я собиралась лететь до побережья, чтобы дождаться там Мигеля и проследить, кому он передаст свой груз. Но кое-какие сомнения терзали меня, и мне хотелось убедиться, что Мигель не изменил своих намерений. Он успел отплыть довольно далеко от лагеря, но полной уверенности, что до него не донеслись звуки боя, не было. Если он слышал их, то обязательно должен был насторожиться.

— Вон они! — возбужденно воскликнул вдруг Доули, наклоняясь к люку.

Я увидела белый след на темной лаковой поверхности воды и голубой катер, который, сбавляя ход, одновременно забирал влево, явно намереваясь сменить курс на прямо противоположный. Рулевой, не отрываясь, смотрел на реку, а две остальные головы — черная и седая — были задраны к небу. В переднюю панель катера была вделана рация — я заметила хлыст телескопической антенны, — и у Мигеля на голове красовались наушники.

Положение складывалось даже хуже, чем я думала. Мигеля вынуждали возвратиться не смутные подозрения, а радиограмма, которую передали из лагеря. Те, кто остался в живых, опомнились и послали SOS своему главарю. Но это означало, что теперь Мигель знал, в чьих руках вертолет.

— Будьте осторожнее! — закричала я, но было уже поздно.

Мигель сорвал с головы наушники и выхватил свой револьвер. Его подручный вскинул автомат. Сухой треск выстрелов раскатился над водой.

— Пониже! — неожиданно завопил Доули и вывалил через борт ствол «М-16».

Стиснув зубы, я бросила вертолет вниз. Над ухом у меня бабахнуло. Леденящий треск пропоротой пулями обшивки прокатился где-то под моими ногами. Пронзительно закричал Валентин Сергеевич, забившись, как раненая птица. И опять по барабанным перепонкам шарахнул лай «М-16».

Лицо парня с автоматом в одну секунду превратилось в кровавое месиво. Я так и не успела рассмотреть, как оно выглядело. Бездыханное тело наклонилось и нырнуло за борт, канув без следа. Мигель ожесточенно палил из револьвера, пока не кончились патроны. Тогда он быстро наклонился и поднял со дна лодки автомат.

Доули тщательно прицелился и, едва Мигель выпрямился, нажал на спуск. Оглушительно грохнул выстрел. Мигель отшатнулся назад, взмахнул руками и упал спиной в воду, подняв фонтан тяжелых мутных брызг.

Рулевой вырубил мотор и, задрав лицо кверху, поднял руки. Катер по инерции описал продолжительную дугу и остановился. Течение подхватило его, развернуло и медленно поволокло к морю. Мы продолжали висеть над ним, раздумывая, что делать дальше.

Мне не нравился звук нашего мотора — обстрел, которому мы подверглись, не прошел бесследно. Я опасалась, что в любую секунду мотор может отказать, и тогда нас ждет весьма неприятное и опасное купание.

— Бросайте лестницу! — крикнула я англичанину.

Ему не нужно было ничего объяснять — он быстро нашел то, что нужно, и выбросил лестницу за борт. Она полетела вниз, разворачиваясь на лету, и плюхнулась точнехонько на дно катера.

— Инженеры, вперед! — скомандовал Доули и обернулся к Валентину Сергеевичу.

Но тот был в ужасном состоянии — почти теряя сознание, клонился набок и все пытался уцепиться за что-нибудь правой рукой. Левая кисть, развороченная пулей, была вся в крови и бессильно лежала у него на груди.

— Что делать, черт возьми? — растерянно сказал Доули. — Он не сможет спуститься.