Марина Серова - Побег из ада

Лики войны.

От ставропольско-чеченской границы нас четко вели российские боевые вертолеты. Знаменитые «Черные акулы». Вели вплоть до линии фронта, потом развернулись и, выпустив по позициям боевиков несколько очередей из бортового автоматического и ракетного оружия (правильно, нечего просто так тратить драгоценное топливо и не менее драгоценное время!), развернулись и пошли обратно на базу.

На чужой территории мы остались в небе одни.

— Я думаю, что мы идем не в Грозный, — почти прошептала я, толкнув в бок Салихова.

— Да, скорее всего в один из горных аулов, где какая-нибудь база. Скорее всего самого Базаева.

— Они грамотно организовали всю операцию. Подумать только — пройти от самого Тарасова до горного чеченского села, не потеряв при этом ни одного человека! У этих людей прекрасная подготовка! Особенно, как я заметила, у Шкапенко, брата вашего бывшего начальника охраны.

Салихов посмотрел на меня подозрительно.

— У тебя сейчас какая-то необычная манера говорить, — наконец сказал он. — Не столько слова, сколько сама интонация. Так говорят военные специалисты.

Действительно, в данный момент я сильно выбилась из старательно создаваемого мной образа секретарши. Пусть несколько нетипичной, но все же вполне заурядной.

Он снова покосился на меня, и я почувствовала, как все его смутное недоверие, все старые подозрения вспыхнули с новой силой.

И в этот момент вертолеты пошли на крутой спуск. Вероятно, их собирались посадить на пологом склоне холма, возле старой полуразрушенной мечети, по всей видимости превращенной в склад оружия. Потому что какими бы правоверными мусульманами ни были боевики, их собралось около мечети слишком много даже для самой торжественной молитвы.

Как муравьев около муравейника.

А ведь нельзя сказать, что все ваххабиты свято чтут Коран. Тем более что среди них полно представителей иных религиозных конфессий.

Точнее, национальностей. Потому что говорить о принадлежности этих людей к той или иной религии неуместно. Кощунственно.

Вертолеты скользнули к земле и, пролетев над крышами небольших одноэтажных домиков, зашли на посадку. Толчок, резкий рывок вперед — и все. Посадка, хоть и не очень мягкая и приятная.

Мы в сердце мятежной страны — в лагере одного из самых влиятельных полевых командиров Руслана Базаева.

— Чито с этымы дэлат? — рявкнул совсем рядом сочный голос с сильным кавказским акцентом. В то же мгновение меня подтолкнули прикладом автомата, направляя к выходу из вертолета.

Из второго вертолета, размалеванного белыми полосами и оттого похожего на зебру, выводили заложников. Они ступали по неглубокому снегу так, как идут по болоту или по минному полю — осторожно, тщательно выбирая, куда поставить ступню, высоко поднимая ноги. Заложники были сильно перепуганы: вероятно, и в страшном сне им не могло присниться, что они окажутся в этом земном аду.

Вероятно, именно о них, заложниках, спрашивал высокий здоровенный чеченец с окладистой бородой и цветной повязкой на голове. Если бы не камуфляжная форма, он сильно смахивал бы на пирата семнадцатого века.

— Пока отведи их в блиндаж и накорми, — приказал ему Шкапенко. — Где Руслан?

— Он у сэбя, — ответил чеченец. — Ждет тэбя с харощимы вестямы.

— Ну что ж, можно сказать, что я его ожидания оправдал. Все здесь.

— И Шумылын?

— Да.

…Какой еще Шумилин? Уж не тот ли ученый, который, по словам Грома, получил то самое бактериологическое или вирусное оружие избирательного действия?

Он здесь?!

— Идем, — сказал Салихову и мне Шкапенко, делая знак Улугбеку и одному из чеченцев: дескать, сопровождайте меня и заложников. — Базаев вас ждет.

Резиденция одного из наиболее видных чеченских террористов находилась в довольно приличном по сельским меркам двухэтажном строении.

Вероятно, раньше тут была школа или больница, но с переходом на военное положение надобность в учении отпала, а что касается больниц, то теперь в Ичкерии жили (и умирали) по принципу: «Тяжело в мучении, легко в гробу».

Боевиков здесь было не так много, как около мечети, но все-таки человек двадцать до зубов вооруженных бородачей располагались близ входа. Один возился с установкой «Град», другой копался в невесть как попавшем в эти горы бронетранспортере, третий на истоптанном множеством ног сером снегу смазывал новенький миномет. Прочие активно занимались ничегонеделанием.

Будни «героев».