Марина Серова - Алмазная лихорадка

— Наверняка будут! — подтвердил Капустин, делая на лице серьезную мину. — Эти парни обожают заботиться о таких убогих, как вы, Пряжкин!

Бухгалтер совсем сник и безнадежно уставился в запотевшее окно. Глаза его были полны слез.

— Что же с ним делать? — задумчиво протянул Капустин. — Лукьяну он уже, конечно, не нужен, но из одного холуйства он может еще здорово нам навредить! А если и правда сбросить его с поезда?

Я чуть усмехнулась, заметив остановившийся взгляд Пряжкина.

— Можно сделать проще, — сказала я. — Анатолий Витальич, у вас найдется еще коньяк?

Капустин посмотрел на меня с удивлением, но тут же в его глазах сверкнула догадка, и он оживился.

— А ведь верно! — радостно подхватил он. — Это идея! Есть! Есть у нас и коньячок, и водочка… — забормотал он и полез в свой багаж. — Всегда вожу с собой запас, чтобы не пить черт знает что…

Он поднялся с двумя бутылками в руках и с торжественным видом посмотрел на нас, потом на бутылки и облизал сухие губы. Капустин поставил перед Пряжкиным стакан и свинтил пробку с водочной бутылки.

— Думаю, по русскому обычаю, вы предпочтете начать с беленькой? — серьезно осведомился он и налил стакан до краев. — Ну, Пряжкин, со свиданьицем!

— Вы что?! — возмутился Пряжкин. — Я голоден… Я вообще не пью. Я не буду.

— Чижов! — повелительно произнес Капустин.

Боксер выхватил «парабеллум» — у него это получалось ловко, как у ковбоя в кино, — и с угрожающим щелчком поставил на взвод. Пряжкин вздрогнул и вцепился в стакан. Капустин внимательно проследил, чтобы стакан был выпит до конца, и тут же налил второй. Пряжкин оборотил к нам умоляющее лицо, но тут же увидел перед самым носом «парабеллум». Он затаил дыхание и выпил второй стакан.

На третьем стакане — смеси водки с коньяком — он спекся. Облизав с губ последние капли и глядя на нас мутными глазами, он, еле шевеля языком, успел произнести:

— Л-любые кон-фликты… следует разрешать… ик! только мир-р-ным путем… — и свалился без чувств на полку.

— Теперь он будет дрыхнуть до самого Коряжска, — удовлетворенно заключила я. — А когда проснется, ему будет так плохо, что никакой реальной опасности он представлять не сможет. Надо только перетащить сюда его шмотки, чтобы не было никаких подозрений… Чижов, уберите же свой пистолет — мне нужно выйти из купе!

Чижов смущенно улыбнулся и спрятал оружие. Я вышла в коридор и отправилась искать имущество Пряжкина. Поезд замедлял ход, и, заглянув в расписание, висевшее в конце вагона, я узнала, что мы подъезжаем к станции Туровская — стоянка одна минута — и будем там минут через десять.

В плацкартном вагоне мне никто не задавал вопросов, но я не поленилась объяснить, что мужчине понравилось купе, и в купе он всем понравился, и все мужчины сразу же сели выпивать, и этот мужчина так запьянел, что теперь сам не может даже забрать свои вещи… Я щебетала с такой назойливостью, что пассажиры были готовы отдать и часть своих вещей, лишь бы я скрылась с их глаз.

Вернувшись в купе, я бросила вещи Пряжкина на сиденье и опять вышла в коридор. Мы подъезжали к станции. Заасфальтированный пятачок вокруг крошечного вокзала был окружен голым неухоженным кустарником и кучами слежавшегося шлака. Чуть в стороне торчала труба котельной и высилась водонапорная башня.

Я успела заметить, как на асфальте с шиком развернулся и помчался прочь ярко-красный джип, и насторожилась. Когда же поезд, тормозя, покатил вдоль перрона, меня охватила настоящая тревога.

На платформе стояли два молодых человека, вид которых мне совершенно не понравился. Оба были коротко пострижены и имели весьма внушительные габариты. На одном была кожаная куртка со множеством застежек, на другом — ярко-желтая «дутая», которая увеличивала его объем чуть ли не вдвое. Они напряженно всматривались в окна поезда, словно ища кого-то.

Тот, что был в «коже», был довольно красив, второй имел лицо круглое и жирное, как блин, но в глазах у обоих было что-то одинаково грязное и жестокое, что роднило их и делало похожими друг на друга, точно они были братьями.

Я быстро вернулась в купе и сообщила:

— Запирайтесь и сидите тихо! Кажется, у нас гости. Я сейчас попробую все разузнать.

Поезд, лязгнув, остановился. Я торопливо пошла через вагоны, чтобы успеть перехватить парней при посадке. Мне удалось подслушать конец их разговора в посадочном тамбуре восьмого вагона.

— Спасибо, мать! — проникновенно говорил круглолицый, похлопывая по плечу пожилую проводницу. — Мы тихо… Мы в ресторанчике посидим…