Марина Серова - В духе времени

Он преследовал «Мицубиси» с упорством и ловкостью, которым позавидовал бы иной раллийный гонщик. Плохо стреляя из пистолета, Голокопытенко очень хорошо водил автомобиль, так что один его недостаток — неумение стрелять — всецело перекрывался достоинством — умением обращаться с машиной ну если не как Михаэль Шумахер, то по крайней мере очень прилично для сотрудника милиции.

Лейтенант заметил, что «Мицубиси» один раз притормозил и из него вышел хромой старичок, тот самый, что так ловко разобрался с человеком в очках. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Следовательно, в машине остались трое злоумышленников. Это никоим образом не меняло ситуацию, потому что и трое — да что и говорить, даже двое — были орешком не по зубам Голокопытенко, особенно если учесть, что они вооружены автоматическим оружием.

«Мицубиси» свернул с основной трассы на боковую, довольно-таки раздолбанную, но тем не менее асфальтированную дорогу, что в условиях российской сельской местности все равно удобство. Голокопытенко машинально повернул следом, мельком взглянув на указатель.

— Ясно, — сказал он почему-то вслух, — едут к дачному поселку, который за деревней Синенькие. По этой дороге больше никуда не уедешь. Та-ак, время для посещения дачи они выбрали, прямо скажем, не самое удачное. Дождик-то какой…

Голокопытенко преследовал «Мицубиси» достаточно профессионально. Если бы он болтался у него на хвосте как приклеенный, то, быть может, его давно бы уже рассекретили. Но сейчас бандиты скорее всего не находили связи между человеком, который стрелял в них в городском дворе, и бледно-синими «Жигулями» шестой модели, которые довольно лихо шли по шоссе, то отставая от «Мицубиси», то снова приближаясь.

Проехали Синенькие. Приближались Волга и дачный поселок. Показалась здоровенная металлическая труба, стоящая вертикально, но никак не работающая: верно, она торчала тут как реликт, свидетельство былой индустриальной мощи. У трубы дорога разветвлялась: основная ее ветка шла вперед, а боковая, грунтовка, поворачивала под углом в девяносто градусов. «Мицубиси» вписался в поворот и въехал во двор здоровенной дачи, сплошь облепленной пристройками. Ворота были заблаговременно открыты — видно, находившиеся в машине предупредили о своем приближении по мобильному телефону.

Голокопытенко не стал сворачивать там, где «Мицубиси». Он проехал еще сто метров и остановил свои «Жигули» в весьма укромном месте, под сенью мощных дубов. Тут шумел источник, вздымался крутой склон, и Голокопытенко, выйдя из машины, почувствовал надобность ненадолго задержаться в этом живописном месте, перевести дух, успокоить нервы. И уже с холодной головой попытаться довести свою миссию до конца.

Темнело. Голокопытенко прошел по дороге в сторону большой дачи, во двор которой зарулил «Мицубиси», и с чувством нескрываемого удовлетворения убедился, что ворота заперты, а машина, которую он выследил от Покровска через весь Тарасов, а потом до Синеньких, стоит во дворе. По всей видимости, Мусагиров и те, кто были с ним, не собирались никуда уезжать.

Помимо «Мицубиси» во дворе стоял «КамАЗ». Кроме того, невдалеке от ворот — гараж, и можно было предположить, что легковушка и грузовик — не единственный автотранспорт на даче.

Голокопытенко прокрался к забору и пристально осмотрел его. На его памяти были такие случаи, когда нувориши, хозяева роскошных вилл, пропускали через ограду ток высокого напряжения. Бывали даже человеческие жертвы — гибли бомжи, любящие на зимний период расквартироваться в пустующих дачах, или же воры. Правда, дача, куда приехал Мусагиров со товарищи, не очень-то сильно походила на виллу, никаких особых элементов роскоши — по крайней мере, снаружи — не было заметно.

Забор оказался не под напряжением.

Голокопытенко перелез через него и крадучись направился через двор к дому. Двор представлял собой прямоугольник примерно сорок на двадцать пять метров, с одной стороны ограниченный домом и пристройками, с прочих — забором. Ничего похожего на живые насаждения в нем не было, только торчало несколько фонарных столбов черт знает зачем и имелась громадная груда белого кирпича, сваленного прямо так, беспорядочно. Кирпича было очень много, хватило бы, верно, на постройку еще одного дома.

Приткнувшись кабиной к этому кирпичному холму, стоял «КамАЗ». Створка прицепа была приоткрыта. Около «КамАЗа» валялось невероятное количество какого-то хлама: бумаг, фольги, распущенной на полосы, деревяшек, больших и малых, а венчал все это великолепие внушительных размеров ящик, состряпанный из сосновых брусков и нескольких древесно-волокнистых плит. На гладкой поверхности одной из плит стояло грязное расплывчатое клеймо, похожее на прихотливое и непомерно разросшееся родимое пятно.