Марина Серова - Карамельные сны

«И опять дежавю, — подумала я невольно. — С пожарной лестницы все началось и ею же, похоже, закончится».

Оказавшись на крыше, я, пригнувшись, побежала вперед, стараясь, чтобы кровельное железо не слишком громыхало у меня под ногами. Добежав до края, сделала глубокий выдох, сконцентрировалась и, не останавливаясь в беге, оттолкнулась ногой, перевернулась и приземлилась уже на руки на соседней крыше. Приземление прошло не очень удачно: пятки и живот обожгла острая боль, и, кажется, я сильно отбила ладони.

Чердачное окно, через которое я планировала спуститься обратно в квартиру Гонопольских, оказалось открытым. Не будь этого, кто знает, как бы я ломала замок!

— Ну что? — спросила я, появляясь на пороге. — Звонили?

Вместо ответа Ия как-то механически помотала головой.

— И все равно ничего страшного. Будем ждать…

Вскоре зазвонил телефон.

Все мы вздрогнули, как от удара.

— Возьми трубку, — тихо, словно тот, кто звонил, мог нас сейчас услышать, шепнула я Ие.

Она подчинилась.

— Але. Да. Да. Да, — автоматически, через равные промежутки, отвечала Ия тому, кто с ней говорил. Потом схватила валявшийся рядом с телефоном блокнот, ручку и с размахом вывела на бумаге несколько строк.

— Все сделаем, — сказала она напоследок упавшим, бесцветным голосом. И осторожно, словно трубка была хрустальной, опустила ее на место.

— Это «они» звонили? — в один голос спросили старики Гонопольские.

Ия кивнула, глядя на нас расширенными от страха глазами.

— А что же ты не спросила, что с Юрочкой? Почему же не узнала, где он, как он?

— Они… Они сами все сказали. Они сказали, что мальчик здоров. И будет здоров, если… если мы выполним все их условия.

— Какие?

— Вот, — она пододвинула ко мне бумажку со своими записями.

Я прочла:

…

«Сегодня, в десять вечера, на пустыре за городской свалкой, возле сгоревшей машины — все деньги, какие есть в доме. Упаковать в пакет, пакет положить в сумку. Сумку пусть держит в руках старуха. Ей стоять неподвижно. Кроме нее — только старик. Пусть тоже не двигается. Если сообщите в милицию или сделаете попытку проследить — получите свого мальчишку частями. По почте».

— Все деньги, какие есть в доме? Боже мой, но у нас же совсем немного! Мы, конечно, отдадим все, что есть! Но как доказать, что это действительно все?! — вскричали старики, заламывая руки.

— Да, это очень странное требование, — согласилась я, напряженно обдумывая ситуацию. — Я еще не встречала такого требования: «все деньги, какие есть в доме» — без указания конкретной суммы. Значит, им нужны не деньги.

— А что же? — воскликнули старички.

Ия сидела в кресле, закрыв лицо руками. Я даже сомневаюсь, слышала ли она что-нибудь из того, что мы говорим.

А тем временем все было понятно и без вопросов. Преступнику, похитившему мальчика, не нужны были деньги. Ему нужны были именно старики Гонопольские, вернее — их жизнь. Поэтому он и формулировал свое требование таким странным образом: «все деньги, какие есть в доме». Он не назвал конкретной суммы, чтобы старики не тратили время на поиски и сборы. Ему нужно было лишь выманить их из дома в определенный час и в определенное место!

Но зачем?

Кажется, я начинала понимать.

Мозаика стала складываться.

— Вот что, — обратилась я к Гонопольскому. — У вас сейчас начнется сердечный приступ.

— Что?!

— Сердечный приступ, или инсульт. Вы же врач! У вас сорок лет практики!

— Сорок пять…

— Тем более! Достаточно для того, чтобы умело симулировать сердечный приступ! Сейчас мы вызовем «Скорую», и вас госпитализируют на ней в любую больницу по вашему выбору. Главное, чтобы там была надежная охрана и хорошо знакомые вам врачи…

— Но у меня нет никакого сердечного приступа!

— Я уже сказала: вы его симулируете!

Вообще-то Гонопольскому и притворяться бы не пришлось — он стоял передо мной с посиневшими губами и держался за правый бок. Еще бы! В такой ситуации сердце заболит у кого угодно!

— Слушайте меня внимательно, — втолковывала я испуганному старику. — Вам надо лечь в больницу, к вашим знакомым врачам, и обязательно, чтобы это были надежные и неболтливые люди. Вы скажете им, что вне зависимости от вашего действительного физического состояния вам крайне необходимо два дня пролежать в больничной палате с каким-нибудь устрашающим диагнозом. Преступник не должен заподозрить в этом ничего необычного — кому, как не ему, знать, отчего у вас случился приступ — ведь это он украл у вас единственного внука! Главное — чтобы врачи, или кто там, дежурные на сестринском посту, когда им будут звонить и осведомляться о вашем состоянии, отвечали только одно: «Положение серьезное, практически отчаянное, счет идет на часы». И никакой обнадеживающей информации!