Марина Серова - Клеймо роскоши

— Ой, извините, — вырвалось у нее секундой позже, когда она поняла, какую глупость сделала. Мне не оставалось ничего другого — только действовать, потому что оскорбленный бандит наставил свой двенадцатый калибр на мою дорогую тетю — последнего близкого мне человека на этой земле. Отца я не считала, так как он после смерти мамы совершил форменное предательство, скоропалительно женившись на мерзкой соседке.

Действовала я молниеносно. За мгновение, пока напрягался на спусковом крючке палец бандита, я толкнула тетю на пол, шагнула вперед, перехватила дробовик, ударила ребром ладони противника по локтевому сгибу, одновременно поворачивая дробовик дулом кверху. Грянул выстрел, однако заряд ушел в подвесной потолок. Затем цевье дробовика под моим нажимом врезалось в висок мужчины. Подсечка и завершающий тычок в сонную артерию. Перепрыгнув через упавшего бандита, я обрушила приклад на голову второго и тут же ударом ноги в солнечное сплетение ударила третьего. Прикрылась его падающим телом от четвертого, которого достать уже не хватало времени. С перепугу бандит успел всадить три пули в своего же коллегу, которого я удерживала за горло. Левой рукой я задрала штанину на лодыжке поверженного бандита, выхватила из укрепленных там ножен короткий штык и метнула в стрелявшего. Лезвие вошло ему точно между ребер, не задев сердца и крупных артерий. Трупы мне были ни к чему. Захрипев, стрелявший выронил пистолет, упал на колени, а потом завалился на бок. Отбросив от себя живой щит, я перекатилась к бандиту, которого отшвырнула к стене ударом ноги. Он как раз передергивал затвор автомата. Наставленный на него пистолет заставил бандита замереть без движения.

— И не пытайся, дебил, — произнесла я ледяным тоном, — у меня в руке специальный «ГШ-18», пули прошивают любые бронежилеты, салоны автомобилей. Начальная скорость пули 450 метров в секунду. Подумай, нужны ли тебе лишние сквозные отверстия в черепе?

Прочитав в моих глазах приговор, бандит выпустил из рук автомат.

— Спасибо, — вежливо поблагодарила я его и вырубила ударом ноги сбоку.

Продавщица, точно статуя, застыла за прилавком с открытым ртом. Ее выпученные глаза бессмысленно хлопали, а разум, судя по всему, отказывался воспринимать происходящее.

— Милицию вызвали? — спросила я продавщицу, поднимаясь с пола с пистолетом в руках.

Женщина не ответила. Без звука она рухнула под прилавок.

— Великолепно, — буркнула я и засунула пистолет в кобуру под пиджаком. Тетя Мила тоже встала с пола, с болезненной гримасой потирая плечо:

— Женя, ты меня прям как зверь толкнула. Теперь синяк во всю руку будет.

— Ну, синяк не трупные пятна, пройдет, — философски заметила я, осматриваясь. — Ты зачем вообще на бандита напала? С тобой, оказывается, и на люди-то выйти опасно.

— Ой, Женя, я не специально, само как-то, — виновато потупила глаза тетя Мила. — Ты слышала, как он меня назвал? Вообще уже! Ладно, мне бы было шестьдесят или семьдесят. Так какая же я старуха? — Она с надеждой посмотрела на меня. — Жень, что я, в самом деле так плохо выгляжу? Я, наверное, вчера не выспалась, да и освещение тут плохое.

— Нет, ты вовсе не старуха. Не переживай, — заверила я ее, собирая разбросанное по полу оружие. Бандит, которого расстрелял сообщник, пытавшийся достать меня, застонал и пошевелился. Я перевернула его на спину, расстегнула пробитый пулями спортивный костюм. Под ним оказался бронежилет. Пули завязли в нем, но болевой шок от попаданий с близкого расстояния все равно был достаточным, чтобы здоровый мужик потерял сознание. Проверив остальных, я убедилась, что все живы. Охранник ювелирного магазина, красный от стыда, попросил у меня свой автомат. Он отделался парой синяков и кровоподтеком на скуле.

— На, держи и в следующий раз поменьше засматривайся на покупательницу, — сказала я.

— Жень, а что мы теперь делать будем? — спросила тетя Мила, с опаской посматривая на распростертых у ее ног бандитов.

— Дождемся милиции, — вздохнула я, кивнув на камеру наблюдения, — покидать в данный момент место преступления нельзя. У правоохранительных органов это вызовет массу ненужных вопросов.

Милицейский «уазик», набитый вооруженными людьми из вневедомственной охраны, подъехал, как только я закончила фразу. Когда они ворвались внутрь, мы пережили несколько неприятных минут, вновь находясь под прицелом стволов калибра семь шестьдесят два. Пришедшая в себя продавщица, увидев ораву в камуфляже, заверещала и спряталась обратно под прилавок. Потом один из АВО узнал охранника, опустил оружие и поинтересовался, что произошло. Остальные вслед за ним также опустили автоматы, заметив отсутствие боеспособного противника. Тут же подъехал наряд милиции, а следом опера, знавшие меня по прошлым делам. В мой адрес посыпались необоснованные придирки — дескать, лезешь, Охотникова, не в свое дело, людей опасности подвергаешь.