Марина Серова - Менеджер по чудесам

А там все снова завертелось и закрутилось: Конышев что-то кому-то диктовал, отдавал какие-то распоряжения — одним словом, руководил исследовательским процессом. Я же, почти забыв о своих прямых обязанностях, скорее выполняла роль его поводыря, нежели частного телохранителя, помогая мужчине добраться до очередного нужного кабинета или человека. И ближе к середине дня мне начало казаться, что возможность опасности господином Кононовым и заместителем министра по финансам сильно преувеличена — за два дня еще ни одного покушения или хотя бы намека на то.

Но тут-то все и случилось. Где-то около половины второго в кабинет, где проходило совещание, без стука влетел встревоженный охранник и с ходу выкрикнул:

— Только что позвонил неизвестный и сообщил, что в здании заложена бомба!

— О господи, опять! — всплеснул руками Кононов. Затем скомандовал: — Срочно всех эвакуировать.

— А как же материал? Вновь позволить все взорвать?! — вмешался его коллега, полноватый мужчина с седой прядью на виске при абсолютно черных густых волосах. — Это же весь труд коту под хвост. Мы только-только сдвинулись с мертвой точки!

— А что вы предлагаете? — развел руками Олег Ефимович. — Мне дороже люди, нежели техника. Вячеслав Евгеньевич, дорогой, — мужчина подхватил Конышева под руку, — пойдемте поскорее отсюда.

— Подождите, — остановила я Кононова, преградив ему путь.

— Что такое? — удивленно уставился тот на меня.

— Мы остаемся, — заявила я в ответ.

— То есть как это? — возмутился мужчина. — Вы что, не понимаете? Сейчас все взлетит на воздух, как уже случилось однажды. Эти нелюди не станут церемониться и ждать, пока мы все выберемся из здания.

— Не думаю. Скорее всего, это обычная уловка, для того чтобы выманить из здания Вячеслава Евгеньевича. Ведь проникнуть сюда преступникам не удается из-за слишком большого количества охраны, — поделилась я своими соображениями. — В первый раз, насколько мне известно, вас о взрыве никто не предупреждал, потому-то он и носил такой грандиозный характер. И все, что требовалось, удалось уничтожить. А теперь что? Думаете, ваши террористы одумались и решили смилостивиться, оставив шанс для спасения? Зачем тогда вообще закладывать бомбу? Напугали они вас еще в первый раз, но вы ведь не приняли это к сведению и продолжили работу. А они не дураки и понимают, что устрашением ничего не добьются.

— Полностью согласен, — неожиданно поддержал меня Конышев. — Мы не можем останавливать работу и демонстрировать страх, иначе это их подстегнет еще больше. К тому же, если бы им нужно было все взорвать, они бы давно уже это сделали, без каких-либо предупреждений. Решено, мы остаемся.

— Нет, я не могу этого позволить, — продолжал тянуть Вячеслава к двери Кононов. — Вы нам слишком дороги. Лучше лишний раз перестраховаться. Не упрямьтесь, пойдемте.

— Я же сказал, мы остаемся, — отдернул руку Вячеслав. — Мне уже надоело бегать и прятаться. Если богу угодно, он призовет меня к себе, если нет, я завершу работу над проектом во что бы то ни стало. Да и вам бы я советовал не создавать панику. Вызовите саперов, и пусть спокойно ищут и обезвреживают, не привлекая внимания. Вот увидите, они ничего не найдут.

— Но я не могу позволить вам остаться здесь. Я несу за вас ответственность перед всей страной. И просто обязан первым эвакуировать именно вас, — продолжал суетиться Олег Ефимович. — Упрямство — плохой помощник, поймите же, Вячеслав Евгеньевич.

— Ну хорошо, я покину свой кабинет и перейду в любой другой, но не более, — уступил Конышев. — Из института я не выйду.

— Хорошо, тогда пойдемте в другой кабинет, куда сами захотите. А лучше и вовсе в другое крыло, — обрадовался Кононов.

Все участники собрания сорвались с мест и, задвигав стульями, поспешили к двери. Я старалась не отставать от Вячеслава, которого тащил прочь от собственного кабинета его начальник.

Минут через семь мы уже находились в другом крыле огромного институтского здания. Получив приказ не создавать паники, охрана вызвала саперов, и здание начали тщательно осматривать на предмет обнаружения взрывчатки. Встревоженные присутствием посторонних, да еще с приборами по поиску взрывных устройств, сотрудники института всполошились не на шутку и отказались продолжить работу. Кононов вынужден был дать разрешение на эвакуацию, после чего началось самое настоящее бегство: рисковать собственной жизнью ради науки никому не хотелось.