Марина Серова - Медовый месяц под прицелом

От этих слов Никита затрясся. Он молча подошел к Ивану и еще раз ударил его по лицу.

— Ты можешь говорить, что угодно, но в это я не верю. Егор — мой сын, он — копия меня, и это понятно даже слепому. Пойдем, Женя, я больше не хочу его слушать, мне все и так понятно.

Я молча поднялась и пошла вслед за Никитой.

Кондрашов остался сидеть на полу — он злорадно улыбался. Ох, как чесались у меня кулаки! Не знаю, как и сдержалась, не превратила его в мешок с костями.

— Егор все равно мой сын, Иван так сказал специально, чтобы добить меня. Но он солгал, я точно знаю, — произнес убежденно Никита, когда мы оказались снова в машине.

— Ты можешь мне ничего не объяснять. Я не слепая, вижу, что вы с малышом похожи как две капли воды.

— Спасибо, Женя, мне очень важно знать, что ты мне веришь. А сейчас поехали к «папе».

— Зачем?

— Я не собираюсь спускать Ивану все с рук. Он мне ответит за все.

— Ты посвятишь меня в свои планы?

— Да, только не сейчас.

— А когда? До «папы» ехать не так уж и далеко. Скажи, а он не будет ругаться, что мы его посреди ночи разбудили?

— Ну, ты же слышала, что он ко мне очень даже хорошо относится. Думаю, что сильно ругаться он не будет и в угол на горох не поставит, — усмехнулся Никита.

— Охотно верю, — улыбнулась я Панкратову и завела машину.

— Все-таки хорошо, что ты поехала со мной, — признался Никита. — А то я бы точно убил Ивана, по старой дружбе. Знаешь, его слова заставили меня задуматься над многими вещами. Оказывается, я такой наивный дурак, что все, кому не лень, могут воспользоваться моей тупостью и ставить палки в колеса, а я при всем этом буду считать их своими лучшими друзьями. Абсурд просто какой-то!

— Не надо из одной крайности в другую бросаться. На самом деле не все так мрачно, как ты сейчас обрисовал. Встречаются, конечно, подонки, но есть и много хороших, честных людей. Например, я.

— Скромно, очень скромно, — улыбнулся Никита.

— А как же иначе, — пожала я плечами. — Ты сразу знал, что у меня к тебе чисто коммерческий интерес. Я не корчила из себя влюбленную дурочку, готовую пойти за тобой на край света…

— Ты хочешь сказать, уехать за границу? Ты Данию называешь краем света? — уточнил Никита.

— Точно, — рассмеялась я.

Нервное напряжение спало, дышать стало намного легче. Никита всю дорогу отпускал шутки по теме и просто так. И я все больше и больше удивлялась Панкратову. Еще совсем недавно он готов был растерзать меня на части за мою меркантильность, а сейчас восхищался моей выдержкой и мастерством боевого искусства. Мы чувствовали себя более раскованно и непринужденно смеялись по каждому пустяку. Все-таки смех — великая штука. Он объединяет смеющихся, они становятся заговорщиками — они знают великую тайну, над которой смеются.

«Папа», к моему удивлению, принял нас радушно. Оказывается, старичок, как и многие другие в его возрасте, страдал бессонницей. Ему очень хотелось с кем-то поговорить, потому что все великие ночные думы за последние пять лет он уже передумал, теперь настало время поделиться с кем-нибудь великими мыслями.

— Очень рад вас видеть, — сиял «папаша». — Что вас привело в столь поздний час к моему столу?

— Сегодня снова была предпринята попытка похитить Егора, — начал разговор Никита.

Услышав это, вся радость мгновенно слетела с довольного лица «папы».

— Никита, я тебе отвечаю, что это не мои ребята. Мы с тобой обо всем уже договорились: ты выплачиваешь мне все деньги, о которых шла речь, а я в это время просто наблюдаю за твоими действиями и не влезаю ни во что. Кстати, почему вы с Женечкой не пригласили меня на свадьбу? — В обиженной улыбке «папа» сложил свои пухлые губки.

— Мы хотели в этот день побыть вдвоем. Потом, вы же знаете, Владислав Алексеевич, что после того, как ушла… она… я очень осторожно отношусь к подобным церемониям. Ни к чему мне все эти пышные празднества и клятвы при народе в вечной любви, мы их уже проходили, — пояснил Никита.

Он снова не назвал свою бывшую жену по имени, как бы стараясь обезличить ее. Может, на самом деле он все еще питает к ней какие-то чувства и просто пытается таким образом скрыть свое истинное к ней отношение?

— Да ладно, сына, я не обижаюсь, я все прекрасно понимаю, — махнул рукой «папа». — А насчет твоего мальца я действительно не давал никаких распоряжений. И ты же знаешь, что я очень хорошо отношусь к Егору. Если мне надо достать его отца, то отцом и займемся, ребенок здесь ни при чем. Мне вообще кажется, что красть детей — самое последнее дело. Не переживай, Никита, мои ребята выяснят сегодня же утром, кто этот наглец, и он за все ответит.