Марина Серова - Продавец цветов

Естественно, позволить это я никак не могла. Я оттолкнулась спиной от стены и бросила свое тело по направлению к азиату. Его плоское лицо резко повернулось ко мне и на какое-то мгновение застыло.

Что означала эта заминка — удивление, ход мысли или и то, и другое одновременно — я так и не успела понять. Потому что единственное, что мне удалось заметить — это едва уловимая тень, метнувшаяся от него ко мне в грудь. Рассуждать на тему «что это такое?» времени не было. Как, впрочем, и думать — куда отклониться. Левая рука сама дернулась навстречу тени и тут же повисла бессильной плетью. Плечо пронзило резкой, жгучей болью. Сустав запылал и раздулся. Видимо, именно в плечо я получила свой первый удар, который и отбросил меня к стене. Только из-за профессиональной привычки прежде всего спасать подопечного я не сразу почувствовала всю его разрушительную силу.

И сейчас мне предстояло поплатиться за это. Потому что метнувшаяся ко мне тень была не чем иным, как кулаком азиата. И этот кулак в следующее мгновение ударил меня в грудь чуть-чуть пониже горла. Азиат явно был профессионалом своего дела.

Я снова была отброшена к стене. По старой привычке я широко, как птица крыльями, взмахнула руками и со всего размаха ударила ими по стене, амортизируя удар от падения. В результате подъезд огласился грохотом, сравнимым со звуком, когда из рук подвыпивших грузчиков на лестницу падает тяжелый несгораемый шкаф. Но вся тонкость как раз и заключалась в том, что чем громче звук, тем безболезненней само падение — энергия столкновения вместо того, чтобы ударить в тело, превращалась в громкое, но неопасное сотрясение воздуха.

Однако со стороны это создавало очень впечатляющий эффект. Казалось, что человек, упавший с таким грохотом, уже не должен подняться никогда. И я, чтобы не разрушать достигнутого впечатления, послушно сползла по стене и сложилась на полу бесформенной тряпичной куклой. И мне удалось обмануть азиата. Его бесстрастное лицо с узкими щелями раскосых глаз вновь повернулось к Соболеву.

Но на какое-то время ему все же пришлось отвлечься, чтобы нанести мне удар, и его пальцы, сжимавшие волосы на голове у Соболева, слегка ослабили свою хватку. Соболев за этот краткий отрезок времени успел немного прийти в себя и попытался выскользнуть из цепкого захвата. Но реакция азиата значительно превышала возможности Соболева двигаться быстро, и поэтому кончики прядей опять попали в капкан пальцев. Волосы мгновенно до самых корней натянулись, как струны, и азиат начал наматывать их на указательный палец. Одновременно его рука стала совершать напряженный, чтобы не ослабить натяжение, подъем вверх и в сторону по направлению к стене.

Соболев попытался было обеими руками схватить запястье азиата, но в этот момент натяжение волос увеличилось резким рывком. Лицо моего клиента исказила болезненная гримаса, и он начал мелко передвигать по полу коленями, послушно следуя в указанную сторону. Его мучитель также поворачивался всем телом, ведя его за собой. Я уловила легкое движение его свободной кисти. За этим наверняка должен был последовать удар в качестве наказания за недавнюю попытку сопротивления и для профилактики дальнейшего неповиновения.

Мой живот судорожно напрягся, моментально скручивая все тело в гигантскую пружину. И как только напряжение достигло своей вершины, все сдерживающие его зажимы были разом отпущены. Я буквально взмыла с пола. Не рассчитывая на все еще непослушную после удара в плечо руку, я вложила всю свою силу в выброшенную вперед ногу. Однако мой противник был умелым и опытным бойцом. Или же обладал мистической способностью видеть на триста шестьдесят градусов вокруг.

В ответ на мой рывок он быстро развернулся в мою сторону. Его левая рука находилась ближе ко мне, но она была занята волосами Соболева, отпускать которые он не собирался. Он закрылся правой рукой от летящей ему в лицо ступни. И успел выставить, как щит, раскрытую ладонь на пути моего удара. Единственное, что он не рассчитал, это то, что я тоже была бойцом. Причем не из последнего десятка.

Еще до завершения удара наши глаза встретились во второй раз. Его взгляд по-прежнему оставался бесстрастным и непроницаемым, а на губах играла легкая улыбочка, наглядно демонстрировавшая его оценку моих достоинств как противника. Но в этот момент моя ступня соприкоснулась с его ладонью, закрывавшей лицо. И защита азиата не выдержала: умело поставленная ладонь, которая, по его замыслу, должна была отклонить направление удара в сторону, не выдержала моего стремительного напора.