Марина Серова: Смех сквозь слезы

— И кого ты играешь?

— Леди Стенли.

Роль была далеко не из главных. Если мне не изменяет память, леди Стенли должна была появляться на сцене максимум раза два на протяжении всего спектакля, и то минут по пять, наверное.

— А кто играет Ричарда?

— Аркадий, конечно, — ответила она таким тоном, как будто я спросила, а есть ли вообще Ричард в этой пьесе.

— Понятно.

Она закончила гримироваться и, прежде чем облачиться в костюм соответствующей эпохи, откинулась на спинку крутящегося кресла, развернулась ко мне и с наслаждением закурила сигарету.

— Ты извини меня, Женя, — сказала смущенно. — Я сейчас к роли готовлюсь. Волнуюсь жутко. А тебе, наверное, хочется поговорить о деле?

— Ничего, я подожду, — утешила я Тимирбулатову. — Мы с тобой еще успеем наговориться, когда домой приедем. Ведь так?

— Так. Но если хочешь, на пару вопросов я могу ответить. Скажу тебе сразу. Самое неприятное то, что я боюсь.

— Чего именно?

— Смерти.

— Все боятся смерти, Оля, — философски заметила я.

— Правильно, только не у всех она маячит на горизонте.

— Ты преувеличиваешь, — я решила немного подбодрить ее. — Ничего у тебя не маячит.

— На меня уже дважды покушались.

— Я знаю об этом.

— С тех пор я только и жду нового покушения.

— Не надо.

— А вдруг с третьей попытки им удастся меня ухлопать?

— Не удастся, — категорично отвергла я это предположение.

— Почему?

— Хотя бы потому, что теперь рядом с тобой я.

Она заставила себя улыбнуться. Я видела, с каким трудом далась ей эта улыбка. Несмотря на внешний лоск и свободную манеру общения, Ольга Тимирбулатова была человеком легкоранимым. Я это чувствовала.

— Ты любишь Майорова? — спросила я ее.

— Люблю. Очень. Может быть, в это и нелегко поверить, но я его люблю.

— А своего покойного мужа любила?

Вопрос о муже снова навеял на нее мрачное настроение. Ей, видно, не очень хотелось касаться этой темы. Но что поделаешь? Меня-то как раз интересовала именно она.

— Наверное, любила, — выдавила наконец из себя Тимирбулатова. — Только это было очень давно. В дни моей юности. А потом… Потом чувство куда-то испарилось. Осталась только инерция, как говорит Аркадий.

Выходит, Майоров и в самом деле имел над ней огромное влияние, если она даже цитирует его.

— Что он был за человек? — серьезно спросила я, глядя Ольге в глаза.

— Федор?

— Да.

— Как тебе объяснить? Он…

Договорить Тимирбулатова не успела. Трижды прозвенел театральный звонок, и она засуетилась.

— Господи, третий звонок, а я еще не в костюме. Ты извинишь меня?

— Конечно, — улыбнулась я. — У каждого из нас своя работа.

Ольга схватила платье и нырнула за ширму.

— Ты, если хочешь, — предложила она, высовывая голову, — можешь посмотреть спектакль из-за кулис. А не хочешь, жди меня здесь. Впрочем, как знаешь. Главное, не стесняйся.

Тимирбулатова меня еще не знала. Стеснительной девочкой я никогда не была. Так что тут беспокоиться не о чем.

Спустя минуты две Ольга уже появилась в костюме.

— Ну, все. Я пошла. — Она нервно потерла руки. — Сколько уже играю, а каждый раз перед выходом волнуюсь. Представляешь?

— Нет, — честно ответила я.

Она засмеялась.

— Спасибо, что подбодрила.

— Не за что.

— Здесь по динамику будет передаваться все, что происходит на сцене. — Она указала мне на радиопередатчик, висевший на стене. — Если не хочешь смотреть, послушай.

— Обязательно, — заверила ее я.

Уже от самой двери Тимирбулатова обернулась и сказала:

— А Федор, Женя, был очень гнилой человек.

И после этих слов она вышла. В ту же секунду из динамика полилась музыка. А через мгновение на ее фоне я услышала слова:

«Здесь нынче солнце Йорка злую зиму в ликующее лето превратило…»

Это был голос Майорова. Спектакль начался.

Итак, для начала я решила прикинуть, что мне известно на данный момент. Моя непосредственная клиентка — Тимирбулатова Ольга. На нее уже дважды покушались. Первый раз ее пытался сбить на машине неизвестный водитель. К сожалению, по словам Аркадия Майорова, Ольга не заметила не только номер машины, но даже цвет и марку. Стало быть, с первым покушением мне ухватиться не за что. Перейдем ко второму.

Тут у меня созрела одна мысль. Если устроить опрос жильцов дома, возможно, удастся выяснить, кто посторонний до этого заходил в подъезд. Как показывала практика, всегда находится человек, который что-то видел или что-то слышал. По статистике, процентов семьдесят преступлений раскрывается таким образом.