Марина Серова - Сентиментальный убийца

Впрочем, Головин его и не слушал. Он подвел дорогих гостей к столам и усадил по правую руку от отведенного ему самому главного места.

…Получилось так, что рядом с этими людьми оказалась я. И (как выяснилось немного позже) нельзя сказать, что это было самым плохим соседством.

Все потекло по традиционно отлаженному сценарию. Говорились тосты, здравицы, какого-то грузина едва не спихнули под стол за то, что говорил чуть ли не получасовой тост, который можно было резюмировать коротким русским: «Ну-у, за дружбу!» — а в целом от вечера в честь тридцатилетнего юбилея Самсона Головина я ожидала большего.

Впрочем, вскоре мои ожидания начали оправдываться.

Сидевший по левую руку от меня Геннадий Иванович, который все время молчал и только однажды произнес какой-то нелепый и маловразумительный тост, икнул и, проигнорировав в высшей степени выразительный взгляд своей супруги, которая второй час высокомерно цедила ананасовый сок, повернулся ко мне и проговорил:

— Я полагаю, что в высшей степени достойный человек, каковым является Самсон Самсонович… кхе… мое присутствие на его юбилее не может дезавуировать предвыборную кампанию на пост… м-м-м… — он подцепил на вилку кусок мяса, приправленного ароматным соусом, и продолжал, не замечая, что соус упорно капает на рукав надменно застывшей, как каменное изваяние, его супруги Татьяны Юрьевны, — в высшей степени… мням-мням… достойного человека. Лишним доказательством тому может послужить… кхе… какими женщинами он окружает себя. К плохому человеку такая очаровательная женщина… как драгоцен… вы Евгения Максимовна, не так ли… позвольте ручку… ням-ням… к нехорошему человеку такая женщина не потянется.

…Когда только успел, господи? Ведь сидел тише воды ниже травы!

Геннадий Иванович приложился куда-то в район моего запястья, пачкая мне руку соусом, и, не заметив, как поспешно я отдернула руку, опустил свой правый локоть на стол. Локоть размазал по прибору мусс из лангустов, но Геннадий Иванович остался в полном неведении и выговорил что-то из разряда уже совершенной околесицы:

— А к-как вы… позвольте спросить… относитесь к Коммуни… коммунисти-цкой партии Российской Федерации?

Ничего себе вопросики у господина. Хорошо еще не спросил о роли категорического императива Иммануила Канта в становлении этического аспекта классической немецкой философии с последующим перетеканием в иррациональный волюнтаризм Артура Шопенгауэра.

Я мягко улыбнулась, насколько можно вообще улыбаться в ситуации, когда тебя мажут соусом и задают неуместные вопросы, и ответила:

— А я к ней вообще не отношусь.

— И сов… совершенно напрасно, — проговорил он. — Вот когда я стану вашим губернатором, то… тогда и посмотрим, как относит… относительно вашей персоны, многоуважаемая…

Я мысленно взмолилась богу, чтобы он пробудил сознание окаменевшей рядом с Геннадием Ивановичем мумифицированной супруги, которая, казалось бы, вовсе не замечала, что муж довольно откровенно пытается занять разговором молодую и красивую женщину.

Бог не отозвался. Зато отозвался Головин, который уже вторую минуту созерцал экзерсисы Геннадия Ивановича.

Он подошел ко мне сзади и, положив руки на плечи, проговорил:

— Что, Женя, ты уже познакомилась с вашим будущим губернатором?

Я подняла на Геннадия Ивановича довольно-таки холодный взгляд и сказала:

— Если это можно назвать знакомством, то да.

— Меня зовут Геннадий Иванович Турунтаев, — проговорил тот и, зацепив рукавом вазу с фруктами, опрокинул ее в блюдо с салатом. — Я кандидат в губернаторы от КПРФ.

Ну конечно! Я вспомнила, где я могла видеть это круглое и, надо сказать, довольно добродушное лицо. Вероятно, оно мелькало в рекламных роликах, которые я при моем врожденном равнодушии, даже антипатии ко всяческой политике способна просматривать не более двух секунд кряду.

— Ага… это у вас рейтинг шестьдесят процентов? — выудила из памяти я.

Если сказать, что мои слова польстили ему, — это значит ничего не сказать. Он расплылся в широчайшей улыбке, сделал левой кистью хватательное движение — вероятно, для того чтобы поймать мою руку и в очередной раз галантно к ней приложиться, — но вместо моей руки ему попалась свиная ножка, которую он и поцеловал с трогательной нежностью. А потом вцепился зубами, увидев, что это вовсе не то, что он намеревался взять.

— Фоверфенно верно… мням… мой рейтинг… чав-чав… это я…