Марина Серова - Богиня для интима

Эта мысль заметно отрезвила Максима Викторовича. По его лицу стало ясно, что он все осознал и более убегать от нас не станет. Теперь он искал иную тактику поведения.

— Пройдемте с нами, — между тем повторил Володька и подал мужчине руку, чтобы помочь подняться.

Тот принял помощь и вскоре был уже на ногах. Но в глаза нам не смотрел, отводя их в сторону и неловко переминаясь с ноги на ногу. Киря на всякий случай достал свои наручники и попросил мужчину протянуть ему руки.

— Руки… — напугался Андриенко. — Зачем? Я не виноват, честно. Я ничего такого не делал, я даже не знаю, в чем вы меня обвиняете.

— А раз так, зачем тогда пытались бежать? — переспросила я тут же.

— Я не пытался, я просто хотел отойти в сторону. У меня плохое зрение, — этот шустрый аферист тут же прищурил глаза и стал делать вид, что плохо нас видит.

— Не старайся, зрение у тебя более чем отменное, — усмехнулась я. — И зрение, и здоровье. А теперь пошли, — я взяла мужчину под руку и уверенно направилась к выходу из клуба. Боясь, что мужчина неожиданно рванет из моих рук и начнет звать охрану, я очень крепко держала его и на всякий случай произнесла: — Не дурите. Нечего из себя камикадзе изображать. На тот свет вы всегда успеете.

Как только мы оказались на улице, я открыла свою машину, мы усадили Андриенко на заднее сиденье. Киря решил сесть сзади, боясь, что у Максима Викторовича вновь возникнет идея попробовать сбежать, а я не возражала. Теперь оставалось только отвезти мужчину в отделение милиции и допросить. Я не стала терять время зря, завела мотор и с силой надавила на газ. Машина заревела и тут же тронулась.

В отделении милиции мы были через двадцать минут. Киря препроводил нового подозреваемого в свой кабинет и вышел ко мне.

— Ну что, допрашиваем и пишем все на пленку? — спросила я с надеждой.

— Допрашиваем, — кивнул он как-то немного неуверенно.

Я тут же насторожилась и переспросила:

— Тебя что-то волнует?

Володя кивнул.

— Если Андриенко сейчас ни в чем не сознается, мы вынуждены будем его отпустить. У нас ничего на него нет, а держать без доказательств мы его не имеем права. Придется также отпустить и Маляра. На него ведь пока совсем ничего нет, кроме наших собственных подозрений и домыслов. Если не удастся выбить признание, задержание окажется бесполезным. Так что ты уж постарайся, ладно?

— Хорошо, сделаю все, что смогу, — пообещала я Володьке и, глубоко вздохнув, последовала за ним в его кабинет.

Войдя внутрь, мы закрыли дверь и сели за стол, прямо напротив скромно сидящего на стуле Андриенко. Первые несколько минут в кабинете висела угнетающая пауза — все думали над тем, что сказать или спросить. Наконец Володька заговорил:

— В общем, вы обвиняетесь в том, что содействовали совершению сразу двух убийств. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Я никого ни на что не подбивал, — как и стоило ожидать, ответил задержанный.

— Чем вы это можете доказать? — снова спросил Киря.

— Презумпцией невиновности хотя бы. А чем вы можете доказать, что я сделал то, в чем вы меня обвиняете? — вопросом на вопрос ответил мужчина.

— А вы думаете, у нас и доказать нечем? — на этот раз вставила и я свое слово. Андриенко выдержал мой внимательный взгляд, а я продолжила дальше: — Увы, вы ошибаетесь. Мы уже задержали исполнителей убийств, и они дали показания. По ним выходит, что именно вы сообщили Маляру о том, что некто Баулов написал завещание на сына его дальней родственницы. И он решил убить всех членов семьи только затем, чтобы завладеть этим наследством.

— Чушь, — эмоционально фыркнул в ответ Максим Викторович. — Откуда я мог знать, что какой-то там Маляр родственник какой-то там девицы.

Этот ответ ненадолго выбил нас с Кирей из колеи. Раньше мы почему-то даже и не подумали об этом. Словно почувствовав, что наше обвинение рушится, как карточный домик, Максим заметно расслабился и добавил:

— Не знаю, кто и что вам там наплел, но я ко всему этому не имею никакого отношения. Я никому ничего не сообщал и не рассказывал. Так что вы обязаны меня отпустить.

— Не торопитесь, — парировала я. — Этот маленький пункт ничего не меняет. Всю историю своей жизни в подпитии вам мог поведать и сам покойный Баулов. Он ведь вам доверял, а значит, был уверен, что вы никому и ничего не скажете. Иногда человеку просто необходимо перед кем-то выговориться, а вы этим воспользовались. Я ведь права? Уверена, именно так все и было. Ну что же вы замолчали? Не знаете, что ответить?