Марина Серова - Взрывное лето

— Какие? — обреченно спросил он.

— Поеду сейчас пугать Косачеву. Позвоню ей, вытащу из офиса, а дальше — как договаривались. Дам послушать пленку, потребую денег. А потом посмотрим, что она делать станет. По-моему, она должна броситься к этим отморозкам. Так что надо ребят приготовить, вполне возможно, их сразу и брать придется.

— Это разумно, — согласился Самойлов. — Сейчас я Ярославцеву позвоню, чтобы все организовал. Начальство в курсе, так что ждут только моего звонка.

— Вот это хорошо.

— Только нам с тобой сначала домой к Косачевой съездить надо, — напомнил он. — Магнитофон из подъезда забрать.

— Черт побери, забыла совсем!

@BUKV = На всякий случай я поднялась и позвонила в пятьдесят седьмую квартиру, вдруг Елена Викторовна сегодня осталась дома. Но за дверью было тихо. Витя тем временем снял магнитофон и теперь проверял запись, слушал конец пленки. Такая же тишина.

Когда мы подъехали к офису «Орбиты», Витя взял у меня телефон и снова позвонил Ярославцеву. Коротко переговорив, ткнул пальцем в сторону серой «Волги» с дремлющим шофером.

— Наши готовы. Слушай, Таня, может, лучше я ее вызову, все-таки я лицо официальное, она не сможет отказаться разговаривать.

— Если эта пленка будет как-то связана для нее с тобой, она тут же рванет к адвокатам. И где ты тогда будешь, официальное лицо? Нет уж, лучше мы, частные лица, сами друг с другом разбираться будем.

Я набрала номер рабочего телефона Косачевой, который Витя нашел в своей бесценной папочке. Один гудок, и она сняла трубку. Ну да, телефон же у нее на столе.

— Слушаю, — голос усталый, недовольный.

— Добрый день, Елена Викторовна. Это вас Иванова беспокоит…

— Что? — взвизгнула она. — Как… — дальше ей хватило ума не продолжать, но для меня эти два коротких слова прозвучали полным признанием в организации покушения на убийство. И уж моего-то звонка она не ждала, это точно.

— Не ждали? — ласково спросила я.

Несколько секунд она тяжело дышала в трубку, потом сумела взять себя в руки.

— Нет, не ждала. Разве мы с вами не все выяснили?

— Видите ли, Елена Викторовна, я выяснила некоторые обстоятельства, которые и вам будут интересны, я так думаю. Не могли бы мы это обсудить не по телефону, а при личной встрече? — Она молчала, и я решила добавить: — Дело в том, что ко мне в руки попали интересные, я бы даже сказала, очень интересные записи. Разве вы не хотите с ними ознакомиться? Я вот просто мечтаю обсудить их с вами.

— Хорошо, — хотя и с трудом, но она приняла решение. — Только сюда не приходите. За углом есть уличное кафе, я туда подойду через десять минут.

Магнитофон наш разговор почему-то не записал, на пленке по-прежнему была мертвая тишина. Так что пришлось пересказать разговор Самойлову своими словами. Это было, впрочем, несложно, Витя и так все понял. Все-таки интересно, неужели она обнаружила микрофон?

Я вставила в магнитофон кассету, пленка была заранее отмотана на начало разговора супругов Косачевых, и отправилась в кафе. Там почти никого не было, только за одним столиком шептались, макая длинные распущенные волосы в стаканчики с жиденьким кофе, две школьницы, да в глубине мужик в красной футболке и серых шортах лениво ковырял мороженое, с интересом разглядывая пробегающих мимо девиц. Меня он тоже осмотрел, но оценил, судя по всему, невысоко. Нахал. Чтобы не сидеть за пустым столиком, я купила себе небольшую бутылочку охлажденного «пепси» и ждала, потихоньку потягивая ледяной напиток.

Елена Викторовна в отличие от меня пунктуальность, видимо, не считала достоинством и явилась только через двадцать минут. Увидев ее, в голубеньком платье, которое, вынуждена признаться, очень ей шло, и с голубой сумочкой в тон платью, я мысленно чертыхнулась. Значит, мой микрофон мирно лежит дома вместе с белой сумочкой! Додумалась, куда воткнуть! Но кто же знал, что у этой супермодной мадам к каждому платью отдельная сумка прилагается? Я лично вообще сумки не люблю, у меня только одна черная торбочка, на все случаи жизни. Ну и еще маленькая, театральная, бисером обшитая…

Косачева, заслужившая беглый, но одобрительный взгляд мужика в красной футболке, подошла ко мне, громко цокая каблучками. Села, напряженно выпрямившись, посмотрела на меня с отвращением.

— Ну?

Я молча выложила на стол магнитофон, воткнула в него провод от наушников, который протянула ей, дождалась, пока она их пристроит, и нажала клавишу «пуск». Елена Викторовна, несомненно, была уверена, что ни один мускул на ее лице не шевельнулся. Собственно, так оно и было, легкое подрагивание левого века не в счет. Чтобы увидеть ее реакцию, мне хватило нервных пятен, загоревшихся на ее щеках, сменившихся потом восковой бледностью. Когда запись кончилась, она сняла наушники, положила их рядом с магнитофоном.