— Почему?
— У медиков постоянно полно различных анализов, всяких опытов — мало ли, — пожал плечами Виктор Петрович. — А я по своей природе человек не слишком любопытный. Но потом я вдруг обнаружил, что эти штуковины куда-то пропали, как сквозь землю провалились. Я сам позвонил Льву на работу, и он тут же приехал, неожиданно стал на меня кричать и чуть ли не набрасываться с кулаками. Да, я его выпроводил, посоветовал попить некоторые успокоительные средства. Вот, собственно, и все, что я могу рассказать.
— Значит, вы даже не знаете, что было в этих, как вы говорите, коробочках?
— Нет, но интересно — а что же там было? — спросил Бредихин без малейшего интереса.
Лицо заместителя главного врача по-прежнему хранило застывшее, непроницаемое выражение, которое меня начинало раздражать.
— Молитесь, чтобы они не оказались спрятаны в вашем диспансере, — сказала я. — И чтобы в них никто не залез, не открыл, не вылил в водопровод. Представляете, если бы среди ваших пациентов внезапно вспыхнула эпидемия холеры, сибирской язвы или чумы? Ваше заведение прославилось бы на весь город, и вы как человек, ответственный за лечебный процесс, — особенно.
— Что вы говорите? — воскликнул Виктор Петрович, и я впервые увидела, что он побледнел как полотно. — Вы хотите сказать, что там были активные микробы? Ну, знаете ли…
А немного помолчав, вдруг сказал:
— Вообще-то я всегда знал, что Грымский мечтал сделать мне какую-нибудь гадость, но не до такой же степени! Мы с ним однокурсники в прошлом, и он завидует моей карьере — никак не может простить, что именно меня в свое время Семен Алексеевич пригласил на эту должность. Причем чувства свои Лев не всегда даже скрывает. Но устроить против меня целую бактериологическую войну — это слишком! Даже для Грымского слишком!
— Нет, я думаю, он не специально. Но… всякая война начинается случайно, это всем хорошо известно. Давайте сейчас вместе подумаем, куда все же могли подеваться из вашего кабинета контейнеры? Кто мог зайти сюда в ваше отсутствие? Может, кто-нибудь подслушал ваш разговор?
— Но я еще раз говорю — мы не говорили с Грымским на эту тему. А зайти в кабинет могли многие — он специально предназначен для приема посетителей и почти всегда бывает открыт.
— Да, вот еще что, — неожиданно вспомнила я про свой визит в каменный бункер Адама Егоровича. — Скажите, а кто в вашей больнице на днях скончался?
— Что? — переспросил Бредихин удивленно. — Никто. У нас последний год не было случаев с летальным исходом, это я могу сказать вам со всей ответственностью как лечащий врач.
— Но… Кто же тогда находился вчера в больничном морге?
— Там никого не могло быть. Я имею в виду — покойных из нашего диспансера.
— Погодите, но хоть кто-нибудь имеет туда доступ из обслуживающего персонала?
— Странный вопрос. Зачем вам это знать? — спросил Виктор Петрович. — По-моему, это не имеет отношения к делу.
— И все же…
— Вообще-то это помещение закреплено за дядей Мишей — он оформлен на полставки, зимой работает как истопник. Когда-то он у нас лечился, да как-то прижился.
— И давно вы этого дядю Мишу видели последний раз?
— Вчера, — вздохнул Бредихин. — Снова ворвался ко мне в кабинет, стал требовать повышения зарплаты. Потом сказал, что не уйдет из кабинета, пока я не соглашусь. Я сказал — сиди, если тебе делать нечего, а мы все равно собираемся тебя за пьянство уволить. Потом он снова куда-то исчез. Это у него уже не первый раз, мы тут все к этому привыкли.
— Интересно, — сказала я. — Очень любопытно. Но вдруг…
Вдруг запиликал мой пейджер, и я быстро отцепила его от ремня, чтобы прочитать сообщение.
«Срочно! — было написано на крохотном экране. — Пробирки нашлись. Они в центре главной площади имени Ленина. Танечка, сделайте что-нибудь!»
И подпись — «Адам».
Я растерянно еще раз перечитала глазами сообщение. Что все это значит? Как это — в центре главной площади города?
Что и говорить, господин Одупейло был в своем репертуаре, на редкость сумбурном.
Но как бы то ни было — неужели пропащие микробы действительно обнаружились?
— Мне надо срочно ехать, — вскочила я с места как ужаленная. — Надеюсь, этот разговор останется между нами? Вы понимаете, что он — секретного, я бы даже сказала — сверхсекретного свойства.
Виктор Петрович кивнул, но потом сказал:
— Знаете, я бы вам все же посоветовал попить некоторое время легкие успокоительные средства. Снимает некоторую излишнюю нервозность, взвинченность. Вы когда освободитесь, загляните ко мне, я выпишу вам несколько рецептов, мы вместе подберем небольшой курс лечения. Но если вы все же предпочитаете лечиться в стационаре…
Читать дальше