Марина Серова - Дамские штучки

— Как фамилия вашей жены? — обратилась я к клиенту.

— Калугина.

— Марины Калугиной, — уточнила я в трубку.

— Везет тебе, — ответил Мельников. — Именно я его и веду. Кстати, собираюсь сейчас на место происшествия.

— Тогда я тоже туда подъеду, — сказала я и повесила трубку, пока Андрей не успел мне возразить.

Домой к Марусичу мы добирались на его машине. Я отдыхала — иногда приятно почувствовать себя пассажиром и наслаждаться ездой, не думая о дороге. Хотя водитель из него сегодня вышел неважный, что, впрочем, было неудивительно.

Мельников нас опередил, в квартире Марусича вовсю кипела работа.

— Ну-ну, ждать ты себя никогда не заставляешь, — Андрюша улыбался широко и по-доброму, к моим выходкам он уже привык.

— Обрисуй-ка мне картину, — попросила я Мельникова выдать официальную версию случившегося.

— Лады, — согласился он. — Слушай и записывай, — это было его любимое выражение. — Девушка перенервничала и решила отомстить своему спутнику жизни подобным варварским способом. Очевидно, страдала эмоциональной неуравновешенностью и склонностью к суициду. Психологи объясняют это врожденной тягой к саморазрушению.

— Если можно, то, пожалуйста, конкретнее по данному случаю, — настаивала я. Ментовские научные выкладки общепсихиатрического характера интересовали меня сейчас меньше всего.

— Запросы у вас, сударыня, — Андрей продолжал шутить. — В данном случае, — он сделал акцент на этих словах, — девушка оставила записку, в которой сообщила нам, что «больше так не может». Не знаю только, как именно «так».

— Почерк ее? — спросила я. В случае самоубийств всегда появляются сомнения…

— Графологическая экспертиза еще не готова, но по предварительным данным — да, скорее всего, ее.

— Чем она отравилась?

— Сердечным гликозидом. В медицинской практике применяют препараты из разных видов наперстянки. Мы имеем дело с наперстянкой пурпуровой. По-латыни это называется… — Он извлек из кармана пиджака листочек с надписью и прочитал по слогам: — Digitalis purpurea L. Используют высушенный лист наперстянки и изготовленные из него препараты, выпускаемые в различных формах. Марина выпила порошок зеленого цвета из размельченных листьев. Причем гигантскую дозу, смертельную даже для здорового человека. А она, если верить мужу, страдала выраженной брадикардией, то есть замедленным сердцебиением. При таком заболевании дигиталис вообще противопоказан. Марина должна была об этом знать.

— А перепутать флаконы она не могла?

— А как же тогда записка? — в ответ спросил Мельников.

Я должна была признать, что он прав. И все-таки меня не оставляла уверенность, что Марина покинула этот мир не по доброй воле.

— Соседей уже опрашивали? — поинтересовалась я у Андрея.

— Еще нет.

— Тогда, может быть, я начну, а вы продолжите? — предложила я ему свою не совсем бескорыстную помощь.

— С тобой в любом случае спорить бесполезно, — вынужденно согласился лучший мент города Тарасова.

Свой поход по соседним квартирам я начала с верхних этажей. Долго не было никаких результатов: кто-то предпочитал отмалчиваться, кто-то ссылался на крепкий сон, а кто-то и вовсе реагировал на вопросы откровенно враждебно. Я уже почти совсем отчаялась, как буквально в последней по счету квартире, уже на первом этаже, надо мной соизволила смилостивиться Фортуна.

Дверь открыла симпатичная девушка с красивыми, но крупноватыми чертами лица. На первый взгляд она показалась мне довольно юной, но, приглядевшись внимательнее, я поняла, что это впечатление обманчиво. Плавный силуэт прически в стиле «Битлз» и каштановый цвет волос смягчали резкие контуры лица. Девушка слегка улыбалась чуть тронутыми перламутровой помадой губами и взирала на мир прямым честным взглядом миндалевидных глаз теплого орехового оттенка.

У нее в ногах суетился палевый коккер-спаниель, заливаясь радостным лаем. Девушка еле сдерживала собаку, когда она бросалась в мою сторону с явным намерением познакомиться поближе.

— Джессика, прекрати! Фу! — прикрикнула хозяйка, но собачка, не обращая на ее окрик абсолютно никакого внимания, смешно подпрыгивала и путалась в ее длинной клетчатой юбке.

— Ну же, довольно! — попыталась урезонить непослушную Джессику и я, но тоже совершенно безрезультатно.

Наконец девушке удалось подцепить к ошейнику поводок, и она, овладев ситуацией, вздохнула спокойно.

Я представилась следователем, предъявив свое старое, просроченное, но иногда выручающее меня удостоверение. Девушка пригласила войти в холодную квартиру, кутаясь в традиционную шотландскую накидку. В ней она выглядела на удивление стройной и элегантной. Накидка на груди скреплялась булавкой, а изумрудно-оранжевые тона ткани подчеркивали глубину ее широко распахнутых глаз.