Марина Серова - Жизнь бьет ключом

— В юности я убила койота. И, честное слово, до сих пор помню, что сначала мое сердце разрывалось от жалости. Я плакала, потому что мне было стыдно. Я вспоминала его глаза и знала, что убила беззащитное животное. Мой отец пытался объяснить мне, что это не так — койоты опасны. Но я ему не верила. До тех пор, пока не увидела в одном фильме, как они расправляются с убитым быком. Так вот, эти женщины напоминали мне самок койота. И жалости у меня нет. Я просто ударила ее по затылку, когда она подняла руки, блаженно потягиваясь. Элен уже ушла. Они договорились о встрече, и я не знала, что Элен осталась и все видела. Дальше начала шантажировать меня. Она просила меня приехать на ранчо, чтобы, как она выразилась, обсудить наши проблемы. Я думала, что мне удастся пробудить в ней понимание. Но… Она смеялась. Надо мной. Над Родом, называя его «паршивым рогоносцем». Она еще сказала, что только такой дурак мог купиться на Лику. Что ее брат просто подсунул ему «гнилую черешню». О, Таня! Слышали бы вы, что она говорила! Она начала угрожать мне. Я не смогла сдержаться, пришлось избавиться и от второй самки койота.

Она опустила руки, смотря на них спокойно. В ней не было ничего от леди Макбет.

— Как вы ее нашли? — тихо спросила она.

— Оказывается, ваша Элен не знала, где расположено ранчо. Она спросила у аптекаря, а тот рассказал Розалии. Честно говоря, я думала, что убийцей является она…

Слово «убийца» оказалось подобно выстрелу. Она вскинула на меня свои глаза, так похожие на глаза своего сына, и в них было столько отчаяния, что я поспешила перевести разговор на другую тему.

— Но зачем вы звонили, пытаясь привлечь внимание Пэтчетов?

— Я пыталась привлечь их внимание, как вы изволили заметить сами. И немного отомстить. Но если честно…

Она посмотрела на меня с отчаянием и болью и проговорила совсем тихо, почти шепотом:

— Я надеялась, что меня остановят…

Некоторое время я не могла произнести ни слова, думая, что нам делать. В принципе я ведь не Джессика Флетчер и не помешана на американском законодательстве. Эта женщина мне нравилась.

— Давайте договоримся, что все это останется между нами, — решила я. — Я никому не расскажу об этом, пока вы живы. Надеюсь, что живы вы будете долго и у меня появится маленькая тайна, которую я смогу хранить до самой старости.

— О, нет, — покачала она головой, мягко улыбнувшись, — я благодарна вам, что вы меня поняли. Но я больна. Очень больна. Думаю, что эту тайну вам будет совсем необязательно хранить долго-долго…

Я налила себе бренди, чтобы согреться. Мне казалось, что холод пробрался в меня, и я посмотрела на мою собеседницу.

— Вы прекрасно выглядите, — заметила я. — Вам рано говорить о смерти.

— Нет, это не так. Я знаю, что она уже за моими плечами. Это и было причиной того, что я так поступила. Я не могла уйти, оставив своего сына на растерзание самкам койота…

Знаете, она была очень красива. Как львица, охраняющая своего детеныша.

Дверь скрипнула.

— Что вы делаете? — услышали мы голос Рода.

— Ничего особенного, — улыбнулась я миссис Эванс в ответ на ее обеспокоенный взгляд, — знакомимся. Ты же нас не представил друг другу.

— Ну и как?

Он приобнял меня за плечи.

— Жаль, что ты не встретил ее раньше Лики, — улыбнулась миссис Эванс. — Кстати, зовите меня просто Тэсс.

Мой нехитрый скарб был собран. Оставалось только засунуть в сумку письмо Лики для Сергея, в котором сообщалось, что у нее все в порядке, и, помимо прочего, Лика искренне соболезновала своему брату в постигшем его горе. Елена Короткова оказалась к тому же связана с перевозкой наркотиков, в чем ей помогала Венди Джонс, и поэтому гибель обеих приписали обычным криминальным разборкам.

Розалия сидела за столиком, подперев щеку ладошкой, и взирала на карты, где посередине торчала бубновая дама, изображающая вашу покорную слугу. Похожа она на меня была весьма относительно — разве что цветом волос. Возле нее тусовался чернобородый король, смахивающий то ли на сарацина, то ли на еврея, но уж никак не на Рода Эванса. Король обрушивался на даму с всепоглощающей страстью, о чем Розалия мне не преминула сообщить.

— Оставь эту туфту, — взмолилась я. — Если уж тебе приспичило обустраивать мою личную жизнь, воспользуйся этим.

Я кинула ей мешочек с гадальными костями.

— А как ими пользоваться? — осторожно взяла его в руки Розалия, и вид у нее при этом был исполнен такого благоговейного ужаса, как у туземцев, когда им показали, как горит спичка.