Марина Серова - Живем только раз

Мы допили вино, поболтали еще о всякой ерунде. Потом мне пришла в голову хорошая мысль:

— Свет, познакомь меня завтра утром с этой Юлей. Объясни ей, что мне можно полностью доверять. Она поможет мне, а я ей. О’кей?

Светка кивнула.

Я взглянула на часы и поднялась. Было уже далеко за полночь.

— У тебя, Света, завтра начинается отпуск?

— Да. Но с утра я там буду. Надо кое-какие дела сдать.

— Вот и ладненько. Объясни, как там тебя найти.

— Как через ворота пройдешь — сразу налево. И иди по дороге. Как увидишь цементные туманы и деревянную будку, значит, уже нашла меня. Ты приезжай часикам к десяти. Пока планерка. Канитель всякая-разная. Юлька будет занята. А мне ведь с ней сначала надо переговорить.

— Договорились. Ладно, девочки. Отдыхайте. Мне тоже пора.

Они обе вышли меня проводить. При этом Светка повесила на плечо так и не проснувшуюся Маруську. Кошка лишь сладко зевнула и снова закрыла глаза.

— Кстати, Лен, завтра можешь ехать и заключать сделку. Я вдове напольную вазу сосватала.

— Ну ты даешь. Если у меня не будет получаться так же здорово, обязательно приду к тебе за помощью, — засмеялась подруга.

Я вышла на улицу и тихонько побрела домой. Заходить в душную квартиру совсем не хотелось. На улице очень здорово думается. А подумать мне было о чем. Новая тема для размышления нарисовалась совершенно неожиданно. Мне очень хотелось знать: лежат ли эти самые акции в сейфе Губера. Или они уже в руках того, кто собирался их купить. «Кто жаждет истины, я знаю, тот без страха бросится в водоворот», — как сказал бы Саади.

Но все это я узнаю завтра. А сегодня просто подышу пару минут свежим воздухом на лавочке у подъезда. Потом под душ и — в люлю. Ну разве еще раз кости кину.

Утро тоже началось с душа, причем с холодного, поскольку уже в семь утра термометр показывал двадцать девять градусов.

Красота. Обычно все ругают жару только тогда, когда жарко. Стоит погоде перемениться, и все сразу вспоминают жару мечтательно: как-де было хорошо.

Я обычно жару не ругаю. Конечно, мне тоже бывает дискомфортно и хочется порой спрятаться в тенек, но по большому счету я отношусь к жаркой погоде очень благожелательно. Ленка меня за это называет существом земноводным. А если бы еще на пляжик зарулить да на песочке вытянуться около водоемчика, разумеется. И наблюдать восхитительное зрелище, когда горячая влага поднимается струйками из почвы и утекает вверх, когда у поверхности почвы колеблется марево и воздух становится видимым. Ах, мечты, мечты, где ваша сладость? В реальности голая проза жизни: занюханный полтинник с небольшим в кармане. И хилая перспектива в ближайшее время исправить положение.

«Что-то ты, Танюша, с утра размечталась. Все, собственно говоря, не так уж и плохо. Надо отнестись ко всему философски», — сказала я своему отражению в зеркале.

А что? Оттуда на меня смотрела умненькая зеленоглазая очаровашка, знающая себе цену, умеющая пользоваться дедуктивным методом и зарабатывать деньги.

— Все не так уж плохо, правда, косточки? — обратилась я к своим магическим двенадцатигранникам, опускаясь в кресло с чашкой кофе. Кости не возражали. Они выскользнули из мешочка и застыли на журнальном столике в ожидании вопроса.

— Пригодится ли мне полученная вчера информация, милые? Как считаете?

И косточки мои расстарались.

32+7+13 — «Хотите стать обладателем большой суммы денег? Дерзайте, и вы достигнете цели».

— О, отлично, милые. Звучит обнадеживающе. Мне нравится. Главное, чтобы вы до вечера не передумали.

Я решила, что сначала еду на завод. Не мельтешить же туда-сюда? Бензин нынче дорог. В наши дни приходится думать даже об этом. Въехать в ворота мне не разрешили, и я оставила свою «девятку» около проходной.

Светкину избушку на курьих ножках я нашла сразу. Утопающая в облаках цементной пыли, она, кажется, насквозь ею пропиталась.

И совершенно обычное оконное стекло стало совершенно светонепроницаемым.

— «35-ТАР-37» два куба товарного бетона! — неслось из репродуктора.

Когда я вошла в эту избушку, то поняла, что лаяла в репродуктор именно Светка. Просто вся эта техника на грани фантастики до неузнаваемости изменяет голос.

— Привет, Свет.

— Привет. Садись пока. Я сейчас. Маша, которая должна за меня остаться, еще на весовой. Ума не приложу, как она и там, и тут будет справляться. Вот тоже произвол. Мартынов мог ведь взять любого мастера из цеха и назначить на место диспетчера, пока я буду в отпуске. Контролировать два участка в цехе намного легче, чем одновременно с весовой и диспетчерской управляться. Это же вообще в разных местах. Только ему что-либо объяснять бесполезно. У него совсем другой угол зрения. У нас девчонки смеются: «Теперь мы все поделены на взводы, и у каждого из них своя солдатская песня».