Марина Серова - Живем только раз

Кости, выпав в комбинации «35+11+22», пообещали мне «непредвиденные, но весьма благоприятные перемены».

— Что ж, неплохо. Какие, интересно знать, перемены вы мне обещаете?

И я опять отправилась в Антоновку. Теперь уже внимательно наблюдать за известным домом.

Бдила я до самой темноты.

Один телефонный разговорчик Ирины меня заинтересовал.

А звонила она некоему Антону:

— Может, ты приедешь сегодня, Антон? Меня стены съедают. Я с ума схожу.

— Не звони мне больше, Ира. Все кончено.

— Скажи, в чем дело? То тебе муж мешал. Теперь у меня нет мужа. Зато есть его деньги. А через полгода я унаследую вообще все, что у него было, — плаксиво говорила Губер.

Собеседник ее обозлился:

— Мне не нужны твои паршивые деньги. И ты вместе с ними. Я же сказал, что все кончено. Я не могу тебя видеть. И не смей больше звонить. — Антон бросил трубку.

Потом я слышала рыдания Ирины. Не скажу, правда, что она долго убивалась.

Похныкав, женщина включила телевизор.

Затем я услышала робкий голос Нины Ивановны:

— Ирина Анатольевна, я не нужна вам больше? Может, я пойду?

— Да, конечно. Иди. Я сейчас спать лягу. Голова раскалывается.

Я запланировала беседу с Ниной Ивановной, но решила немного подождать — надо же ей со своими личными проблемами управиться.

И тут я вспомнила про буклет, который должна вечером вернуть Ленке.

Значит, ради этой паршивой книжонки я должна оставить свой пост…

Чертыхнувшись, я достала сотовый:

— Привет, Ленок. Спать не собираешься?

— Пока нет и не скоро соберусь. У меня в гостях подруга, и мы тебя ждем.

— Не возражаешь, если я немного подзадержусь?

— Немного — это как: час, два или к утру прибудешь? Мы весь пирог без тебя слопаем.

— И лопайте на здоровье. Но все-таки самый маленький кусочек оставьте мне. Ладно?

Договорившись об отсрочке визита, я отправилась к Нине Ивановне.

Когда я открыла калитку, женщина стояла на крыльце и громко вкладывала ума своему сыну-подростку лет двенадцати:

— Это ты чего же делаешь, ирод такой? Я ж тебе сейчас уши оборву.

А мальчик мило забавлялся. Привязав котенку к хвосту консервную банку, он дразнил его, тягая перед его носом импровизированную мышку. Котенок, смирившись с тяжестью на хвосте, скакал как заведенный. Банка громыхала на асфальтовой дорожке.

Меня они еще не видели. Тусклая лампочка над крыльцом освещала лишь небольшой участок двора перед домом.

Я шагнула из темноты.

Нина Ивановна вздрогнула от неожиданности. А пацан, потешаясь над котенком, совсем не удивился моему визиту.

— Здрасьте, — скороговоркой сказал он мне, продолжая игру. Нравоучения матери впрок ему не пошли. Такой метод воспитания в народе называют «об стенку горох».

— Нина Ивановна, извините, что так поздно. Можно с вами поговорить?

— Заходите, коль пришли. Только о чем говорить-то? Я же уже сказала, что все равно ничего не смогу у вас купить.

Она открыла мне дверь.

— Проходите, только скорее. А то комары летят. Их тут жуть какая-то.

Я вошла в дом Нины Ивановны. Мужа у нее, по видимости, не было. Присутствие в доме мужчины обычно сразу чувствуется. Особенно в частном доме. Не зря же говорят, что дом любит мужские руки.

Этого-то как раз здесь и не хватало. Покосившаяся дверь никак не хотела закрываться. Рассохшиеся табуретки качались. Я на такую сесть не рискнула бы.

Но Нина Ивановна пригласила меня в зал, обставленный очень скромно, даже бедно.

Напротив двери, между двух окон, на тумбочке старозаветных времен, накрытой красной плюшевой накидкой, я увидела черно-белый телевизор. Пожалуй, самую дорогую вещь в этом доме. Справа у стены стояла металлическая кровать. Над ней — плюшевый ковер с оленями. Слева диван с выцветшей обивкой и шифоньер. Судя по дизайну, он достался Нине Ивановне от матери, а может, даже от бабушки. И тем не менее здесь все же было как-то уютно. По всему было видно — хозяйка любила порядок.

— Присаживайтесь вот сюда, на диванчик.

Я села. Нина Ивановна опустилась на стул около кровати.

— Нина Ивановна, я никакой не представитель фирмы «Цептер». И в доме Ирины Анатольевны я появилась совсем по другой причине.

Женщина молча, сложив руки на груди, смотрела на меня, ожидая продолжения.

— Буду с вами откровенна и от вас ожидаю того же. Есть предположение, что Эрнста Натановича убили.

Мне показалось, что она очень удивилась.

— Вот как? Так вы из милиции? — подумав, спросила хозяйка дома.