Марина Серова - За мной должок

Мы расположились с ним за столиком у окна и заказали кофе и пирожки. Можно, конечно, было взять и что-нибудь посущественнее: организм мой того уже требовал, но я боялась, что кошелек Маленького не выдержит такой нагрузки. Поскольку джентльменства в нем было больше, чем денег в его кошельке, и он страстно мечтал рассчитаться за вчерашний кофе и прием, то мои попытки заплатить хотя бы за себя отверг с возмущением.

— Хватит тебе, Тань, а то обижусь и буду бить долго и больно.

После таких слов, разумеется, альтернативой были только пирожки.

— Слав, ты, позвонив, ничем не рискуешь. Заодно подзаработаешь.

— Я в такие дела не ввязываюсь.

— Какие такие дела? Никаких дел. Один телефонный звонок, и все.

— А кто будет доставлять то, что я разрекламирую?

— Это уже не твоя забота.

— Так я ж о тебе пекусь. Сама же сказала, что опасно.

— Мне поможет один знакомый в банке.

— А что же ты этого знакомого позвонить не попросишь?

— Есть причины. Сам поймешь. Дожевывай свои пирожки, и идем в машину.

— Тебя не поймешь. То за рулем нельзя отвлекаться, то идем в машину.

— Так мы пока никуда не поедем. Сядем спокойно, и я проведу подробный инструктаж. Если все получится и клиент согласится, то тебе на ремонт тачки, как ты выразился, хватит и на коньяк останется.

Его рука с чашкой кофе застыла в воздухе.

— Шутишь?

— Нет. Шевелись. Время идет. Нам надо до конца рабочего дня его на месте застать.

В машине я минут тридцать инструктировала Славика, как он должен себя вести и что говорить. В кое-какие подробности посвятить его пришлось. Прослушав пленку, он глубокомысленно заявил:

— Я понял теперь. Ты детективша. И он тебя, похоже, крякнуть собирался.

— Вот именно. А я таким образом его не только за свои несчастья заплатить заставлю, но еще и по ложному следу направлю. Вот и пусть ищет ветра в поле.

Заставив Славика повторить несколько раз весь сценарий, я вздохнула.

— Все, пошли в телефон-автомат. По мобильному опасно. Не забудь повторять вслух имя, фамилию, паспортные данные, которые тебе назовут. Я должна их записать.

Через несколько минут мы приступили к операции. Трубку Шафкят снял сразу.

— Слушаю вас.

Славик держал трубку так, чтобы я могла слышать. Я кивнула.

— Шафкят Исмаилович, у меня имеется материал, который вас заинтересует.

— Кто говорит?

— Это неважно.

Я включила магнитофон, и мы дали возможность Шафкяту прослушать фрагмент беседы.

— Здесь несколько интересных бесед, которые очень заинтересовали бы правоохранительные органы. А конкурирующие фирмы будут счастливы их приобрести. Я же предлагаю купить их вам.

— А где гарантия, что завтра вы не позвоните еще раз и снова не предложите купить тот же материал.

— Слово джентльмена. Вам придется на него положиться, поскольку выбора у вас нет. Если вы не согласны, я найду применение материалу.

— И в какую сумму вы оцениваете свои услуги?

— Пять штук.

— Рублей?

— Долларов.

— Три, и ни копейки больше.

Маленький вопросительно посмотрел на меня. Я покачала головой.

— Или вы платите названную сумму, или такие записи получат все, кому интересно.

— Где вы назначите встречу?

— Завтра в одиннадцать я вам позвоню, и мы уточним детали.

Славик повесил трубку:

— Фу-у. Аж поджилки трясутся. Никогда никого не шантажировал.

— Забудь это слово, Славик. Это не шантаж. Это деловое соглашение. И видишь, ничего страшного не случилось. Тебя подбросить?

— Да нет, спасибо. Доберусь сам.

— Как хочешь. Не забудь. Завтра в одиннадцать я тебя жду у банка «Стинко». Так что бинтуй щеку и отпрашивайся к зубному врачу. Пока.

— До завтра.

Я заехала на конспиративную квартиру, повесила бабушкину шубу в шкаф и, нацепив свою дежурную куртку, отправилась домой. Мой дом — моя крепость. Дверь оказалась закрытой на один замок, то есть ее просто захлопнули. А в крепости моей витал такой аромат, что я зажала нос платочком, не поняв сначала, в чем дело. Все оказалось очень просто. Благоухал Маруськин туалет и прокисшее молоко в блюдечке. Приятно, конечно, живое и лохматое существо иметь, но такие побочные эффекты мне, честно говоря, не по вкусу.

Ключи от квартиры, которые я бесшабашно оставила на попечение законников, лежали на тумбочке. И всюду пыль и запустение. Пришлось брать в руки тряпку.

Но зато, когда я, закончив уборку, сварив кофе и включив телевизор, уселась в самое удобное в мире кресло, я испытала истинное блаженство.