Марина Серова - Кирпич на голову

Прислушалась. Так и есть! Тихое журчание свидетельствовало о том, что вода прибывает с каждой минутой. Я плюнула на обувь и пошла на звук. Если это кран, я просто его закрою… Но все оказалось намного серьезнее.

При тусклом свете зажигалки я разглядела круглую дыру в трубе диаметром около пятнадцати сантиметров, словно какой-то сумасшедший сварщик, развлекаясь, занимался художественной резкой по трафарету. Напор воды был сильный, и думать не стоило о том, чтобы попытаться чем-нибудь заткнуть отверстие.

Но попытка — не пытка. Я вполне с пользой провела следующие полчаса, пытаясь заклеить скотчем маленькую Ниагару. Естественно — без какого-либо эффекта. Только промокла с ног до головы и начала чихать. Когда я отсюда выберусь, немедленно отправлюсь в баню и хорошенько прогреюсь. Сырость и промозглость — лучшие друзья радикулита и хронического насморка. А кому нужен сопливый согнутый пополам детектив?

Вода тем временем неуклонно прибывала и достигла уровня колен.

Я приглушила в себе возникшую было панику и вернулась к входной двери. Ударила в нее кулаком, но звук оказался слишком глухим и слабым. Тогда, достав из сумки браслет-кастет, замолотила им. Звук получился намного звонче и громче. Я воодушевилась и прибавила сил. Через эту подворотню многие ходят, а люди у нас любопытные, кто-нибудь да подойдет.

— Зря стараешься.

В первый момент я подумала, что сошла с ума и разговариваю сама с собой. Но потом сообразила, что голос доносится снаружи. Странно знакомый голос.

— Нет, я не возражаю, стучи, если хочешь. Но зачем утруждаться? Ведь ты все равно скоро умрешь.

Я замерла. Из-за двери послышался тихий смешок.

— Это ты? — прошептала я, узнавая голос постоянного телефонного собеседника, точнее, собеседницы. Теперь мне стало ясно, что голос принадлежал женщине. Ей, уверенной в своей победе надо мной, теперь не было нужды изменять голос.

Похоже, незнакомка меня не услышала или не пожелала ответить.

— На этот раз тебя никто не спасет. Твой жених с приятелем преследуют Лешку. Он идиот, но большой мастер спасаться от преследований. Заведет их в Глебучев овраг и бросит. Они и не догадаются, где тебя искать.

— Но…

Она перебила меня:

— А чтобы ты не надеялась на помощь случайных прохожих, я на дверь повесила плакат «ремонт», а несколько метров вокруг подвала огородила проволокой с красными тряпками. Уверяю тебя, за этим ограждением твой стук абсолютно не слышен. И потом, стук при проведении ремонта естествен и не вызовет удивления. Вот если бы ты кричала… Покричи, а?

Она снова засмеялась.

— Ты кто? — спросила я, припоминая голоса всех знакомых женщин.

— Не узнала? Детектив из тебя посредственный. Подумай-ка еще. У тебя осталось около часа. Мне будет приятно, если перед смертью ты все-таки догадаешься, кто сумел тебя обставить!

— Если я умру через час, почему бы тебе не представиться? Тебе будет приятно знать, что последние минуты своей жизни я думала только о тебе!

— Нет уж! — усмехнулась незнакомка. — Мне известна твоя феноменальная везучесть и способность находить выход из самых тупиковых ситуаций. Если ты выберешься из этого подвальчика, я подстерегу и убью тебя в другой раз. А сейчас прощай. Мне некогда говорить с наполовину покойницами.

— Но за что?! — крикнула я ей вдогонку.

— Я не соврала, когда обещала, что ты найдешь ответ на кладбище. Ответ ты нашла, но не поняла. В этом нет моей вины. Пораскинь мозгами, пока у тебя есть время.

— Я не дочь Гольдберга!

— Я знаю. И все равно ты скоро умрешь.

После этих слов она удалилась или сделала вид, что удалилась. По крайней мере, на мои призывы и вопросы она больше не отвечала. Выполнить ее рекомендации и пораскинуть мозгами я не могла в силу объективных причин: сначала надо придумать, как выбраться из затопляемого подземелья, а потом искать даму, которая меня сюда упекла.

Вода добралась мне уже до пояса.

Я засунула бесполезный браслет обратно в сумку и побрела искать какой-нибудь другой выход, лазейку, которую не заметила убийца. Путь освещала зажигалкой, но маленький огонек позволял разглядеть лишь стены и разлившееся кругом море.

С каждой минутой идти становилось все труднее. Мне пришлось скинуть намокший пиджак и разбухшие туфли. Сумку я несла, положив на голову и придерживая рукой.

Зубы у меня стучали, глаза слезились, хотелось чихать. Но я упорно шла вперед, пока не поняла, что хожу по кругу. Подвальчик был не очень большим, но многочисленные перегородки создавали обманчивое впечатление обширности.