Марина Серова - Каменное сердце

— Добрый день, — вежливо улыбнулась она. — Чем могу быть вам полезна?

— Добрый день, — ответила я. — Я хотела бы увидеть Александра Кудряшова.

— Пойдемте, я вас провожу, — девушка указала рукой на дверь, видневшуюся в глубине холла.

Мы пересекли холл и оказались в узком коридоре, ведущем в другое такое же просторное помещение. Пройдя по коридору, мы вошли собственно в зал, где я увидела стойки с зеркалами для парикмахеров. За несколькими стойками сидели посетители, вокруг которых хлопотали мастера причесок. Кудряшова среди них не было.

Девушка, не останавливаясь, провела меня через весь этот зал, и мы снова оказались в узком темном проходе. Миновав и его, вошли наконец в небольшой светлый зал, где в углу располагалась высокая кушетка, застеленная белой простыней, а прямо посередине находилось еще одно большое зеркало и кресло перед ним. У окна в зальчике стоял низенький журнальный столик из темного стекла, на котором лежали всевозможные цветные журналы и буклеты. На кожаном диванчике около столика сидел, углубившись в какой-то журнал, сам Кудряшов.

Девушка пропустила меня вперед и, мягко улыбнувшись, наклоном головы указала на Сашу.

— Саша, к вам, — обратилась она к нему, после чего испарилась так же незаметно, как и появилась.

Кудряшов, оторвавшись от чтения и бросив на меня быстрый взгляд, тут же отложил журнал в сторону и встал навстречу мне.

— Как вы быстро приехали, — распахнув руки, как для объятий, произнес он. Я чуть отшатнулась в сторону, боясь, как бы Кудряшов и правда не полез ко мне обниматься. Вот еще с педиками я не обнималась! А он, взмахнув рукой, указал на диван, с которого только что встал, и предложил: — Устраивайтесь поудобнее, давайте поговорим.

Только я собралась было присесть на удобный диванчик, как вдруг Саша вперил в меня изумленный взгляд. Я тоже опешила от его взгляда и замерла на месте.

— Таня! — воскликнул Кудряшов. — Таня! Боже мой! — и он всплеснул руками.

— О, господи! Что произошло? Что такое? — переполошилась я.

— Ваши волосы! — театрально возопил Саша. — Ну что это такое? Я как профессионал просто не могу смотреть спокойно на такое безобразие! — Саша оглядывал меня с нескрываемым ужасом, словно у меня на голове были не волосы, а самая настоящая копна соломы.

— А что такое? — успокоилась я немного. — Волосы как волосы.

— Ну, что у вас за прическа, Таня? Я не понимаю, как уважающая себя молодая интересная женщина может позволить себе разгуливать по улице с такой вот ужасающей прической.

— А что? — удивилась я. — Прическа как прическа. Я же не на бал сегодня собиралась, а по делам. Вашим же, кстати. И потом я не разгуливаю по улице, а езжу на машине.

— Все равно, — не унимался Саша. — Нет, это просто невозможно! Садитесь, немедленно садитесь! — Я снова шагнула к дивану и собиралась было уже опуститься на него, но Кудряшов завопил дурным голосом:

— Не сюда, вон туда! — Он указал на кресло перед зеркалом. — У меня пока нет никого из клиентов, так что в свободное время займусь, пожалуй, вами. А то это просто переходит все границы. Нет, — он с жеманным вздохом отвернулся, закатив глаза, — я просто не могу на это смотреть! Садитесь, я сейчас сделаю из вас человека.

«Подумаешь, человека он из меня сделает!» — с ноткой обиды подумала я. Какой-то голубой будет мне указывать, как я должна ходить по улицам, с какой прической мне жить и так далее… Моя прическа, конечно, не шедевр, но и не такая уж ужасная, как он тут расписал. Я взглянула на себя в зеркало — ничего кошмарного. Волосы собраны в пучок сзади и заколоты. Пол-Тарасова ходит с такой же точно прической, и ничего, никто еще не умер. Потом я перевела взгляд на многочисленные фотографии и картинки с женщинами и мужчинами с самыми невероятными прическами, стрижками и укладками на голове, и снова посмотрела на свое отражение. Хотя, может, он и прав, действительно как-то не очень…

Я уселась в глубокое удобное кресло перед огромным зеркалом с подсветкой по бокам, Саша подошел ко мне сзади и накрыл всю меня голубой накидкой, завязав ее на шее. Потом он начал пристально меня разглядывать, прикидывая, что можно соорудить на моей голове, чтобы было «живенько». Потом ему в голову, очевидно, пришла какая-то идея: глаза Кудряшова загорелись, и он принялся ожесточенно стягивать с моих волос заколку.

Распустив их, он стал расчесывать волосы сначала массажной щеткой, потом деревянной расческой с крупными редкими зубьями.