Марина Серова - Меховое дельце

Господи, эта мадам когда-нибудь начнет высказывать свои мысли по-человечески? Конечно, прошу прощения, не мне делать ей замечания… но должна же я хотя бы чуточку понимать смысл того, что она изволит излагать. А то ведь приходится в буквальном смысле слова мысленно переводить ее речи. Например, в данном случае госпожа Серегина сообщила, что ее любимый Ленечка женился во второй раз. Так мне показалось, во всяком случае.

— …потому что первая Ленина жена отказалась ехать в город…

Наверное, я задумалась — прослушала. Но ничего существенного, кажется, не пропустила.

— …она сослалась на то, что в большом городе задыхается и жить здесь не может. В общем, Леня уехал один, а его первая жена осталась где-то в районе.

В каком-нибудь, думаю, тихом, спокойном городке… или в деревеньке, где ночью на небе зажигаются мириады звезд, а чистый воздух хочется пить…

— Сынишка Леонида Павловича, Мишутка, остался с матерью. Он уже сейчас большой — ему целых четырнадцать лет.

Сие было сказано с такой гордостью, как будто этот Мишутка является сыном самой Аллочки.

— Алиментов по исполнительному листу мой муж, конечно, не платил…

Нехороший человек.

— …а просто высылал деньги по почте…

Хороший человек.

— …столько, сколько считал необходимым, чтобы его первая семья ни в чем не нуждалась и у сына было абсолютно все. Вот.

Ясненько.

— Я, разумеется, не возражала никогда. Разве я могу возражать или спорить с Леней? Он авторитет для меня. И всегда был им. Но в моей душе не было и нет места ревности, вы не подумайте чего.

Сударыня, мы, кажется, условились: я вообще не думаю.

— Мы даже вместе навещали изредка Ленину первую семью. Чаще он ездил один, конечно. Но мы наезжали с подарками и гостинцами, а сын гостил у нас во время каникул.

Идеальная, однако, семья у этого Серегина — с двумя женушками и одним дитенком.

— А отпуска, — Аллочка мечтательно возвела голубые глазки к потолку в художественных разводах, — мы проводили на Канарах, в морских круизах или туристических поездках по экзотическим местам. О, как это было прекрасно!

Рада за вас, мадам.

Серегина вдруг всхлипнула. Плавный такой переход: от восторженно-мечтательного настроения — к печальному.

— Вы даже представить себе не можете, как мне тяжело!

Ну почему же, могу. От Канар тяжело так сразу отказаться.

Аллочка встала, прошлась по комнате. Действительно, что ли, переживает?

— Принести вам воды? — спросила я на всякий случай.

Мадам помотала головой. Вздохнула. Ну, как хочет. Мое дело — предложить, ее — отказаться.

Немного успокоившись, Серегина вернулась на свое место. Губы, правда, дрожат, и глаза на мокром месте, но в целом — разговор можно продолжить. Я попросила свою собеседницу охарактеризовать людей из окружения Леонида Павловича.

— Вы полагаете, что это мог сделать кто-то из знакомых мужа?

Что — «это»? Неужели мадам уже похоронила своего благоверного?

— Алла Викторовна… — нет, надолго мне терпения все-таки не хватит, — …во-первых, о судьбе вашего мужа нам ничего не известно. Пока. Вполне может оказаться, что он жив и здоров. Скорее всего, так оно и будет.

— Но… как же… прошло столько времени…

Определенно, вы что-то знаете, милая леди. Значит, ищем труп? Как пожелаете, вам виднее.

— Так вот, — продолжила я, — во-вторых, мне необходимо узнать как можно больше о каждом человеке, с которым сталкивался Леонид Павлович. Прежде чем я буду иметь честь познакомиться с этими людьми лично, мне хотелось бы получить от вас какие-либо сведения об окружении вашего мужа…

Ну вот. И я начала заумно выражаться. Оказывается, это заразно.

— …если позволите.

Зачем прибавила? До чего же ты вежлива сегодня, Татьяна Александровна. Не к добру это. Ох, не к добру.

Серегина кивнула:

— Да-да, конечно, я расскажу вам о каждом все, что знаю сама.

— Замечательно. Огромное спасибо. Ну-с, с кого начнем?

— Начнем… Начнем с Каморного, — Аллочка возвела к потолку голубые глазки и затараторила странно изменившимся голосом: — Каморный Вениамин Анатольевич, помощник и правая рука Леонида. Они оба пришли в фирму шесть лет назад, сработались, стали почти друзьями.

Ну прямо-таки бесстрастный диктор из «Криминальной хроники».

— К сожалению, Вениамин Анатольевич весьма серьезно завидует моему мужу… и метит на его должность. Правда, Каморный этого ни от кого и не скрывает. Все.

— Все? В смысле, с Каморным — все?

— Ну да.