Марина Серова - Мужчина не по карману

Шкода помрачнел. Перестав следить за своим стилем, он откинул назад мешающую челку, лишившись части своего обаяния. Роман серьезно задумался. Потом старательно нежно заговорил:

— Ну что ты, Танюша. У меня никого, кроме тебя, нет. Я никогда…

Начатую фразу прервал звонок. Роман заметно занервничал.

— Кто бы это мог быть? — удивился он и пошел к двери.

С моего места хорошо был виден коридор и все, что в нем делается. Роман знал, что и меня будет видно с порога. Он, как и в первый раз, посмотрел в «глазок» и побледнел. Самообладание начало его оставлять. Он нешироко открыл дверь и сразу же вышел в подъезд, стараясь своим телом загородить от меня того, кто зашел к нему в гости. Послышался его приглушенный голос и раздраженный женский с истерическими нотками.

Я подошла к зеркалу, вытерла слезы. Глаза были немного покрасневшими, но в целом нельзя было понять, плакала ли я или просто не выспалась. Представился прекрасный момент, чтобы включить записывающее устройство. Я положила сумочку на подоконник, за занавеску, чтобы кто-нибудь ненароком не задел ее и не испортил пленку. Лента кассеты закрутилась. Пора было действовать.

Подняв с пола розу, брошенную ранее во время мнимой истерики, я открыла входную дверь.

— Милый, кто это? — спросила я и, словно только заметив Уланову, произнесла: — О, мы, кажется, знакомы…

Губы Марины Викторовны дрогнули, и в глазах ее появилась влага.

— Значит, «милый»? — спросила она у Романа, и звонкая пощечина влепилась в поцарапанную мной незадолго перед этим щеку. — Выходит, она не в твоем вкусе? — Вторая пощечина последовала сразу после первой.

Лицо у Улановой от волнения безобразно обвисло, локон выбился из хвостика, некогда аккуратного, рогом встав над головой. А я тут, не совсем к месту, подумала, что рогоносцами бывают не только мужчины.

— Что вы в дверях-то стоите? Проходите, — предложила я. — Можно чаю попить.

Я поднесла цветок к носу и вдохнула его аромат. Уланову передернуло: она сейчас только заметила в моей руке розу. Вытерпеть такого женщина не могла и, подтолкнув вперед Романа, вдвинула его в квартиру, зайдя за ним следом. Дверь с треском захлопнулась.

— Я вижу, нам есть о чем поговорить, — раздувая в гневе ноздри, сказала она и, пройдя в зал, села в облюбованное мною кресло.

Мне это не понравилось. Что же мне теперь, стоять? Нужно было обязательно принять позицию более выгодную, и я села на диван, подобрав под себя ноги, как дома. Марину Викторовну такая наглость просто взбесила.

— Тебе не кажется, что ты нам должен кое — что объяснить? — заикаясь от волнения, спросила она.

Мы обе ожидающе посмотрели на общего любовника. Он потирал красную щеку, не зная, что сказать. Надо отдать должное Роману — он быстро сориентировался, кто ему нужен больше, и обратился ко мне:

— Таня, я с нею давно уже порвал. Но эта женщина до сих пор приходит сюда и ревнует меня ко всякому столбу.

Этого и следовало ожидать. Уланова ему уже не нужна, деньги он из нее выкачал. А вот я могу и пригодиться. Чтобы не засадила. Одного не просчитал Шкода: брошенная женщина может сделать все, чтобы отомстить своему обидчику. Например, рассказать о преступлении, в котором сама замешана. Пусть она понесет наказание, но и ему будет плохо.

Оставалось только узнать, поступит ли так Уланова.

— Я, значит, столб? — спросила я у Романа.

— Нет же, Таня. Зачем ты так?

Очередной звонок прервал беседу. Теперь Роман совсем не скрывал своего раздражения. И, мне показалось, отправился к двери с некоторым облегчением, по-видимому, думая, что посторонний человек замнет неприятный разговор. М-да, он еще не знал, кто ждет его на пороге…

— Ромик! Вау, как ты классно выглядишь! — крикнула во все горло Лилиана и, как я заказывала, повисла на шее мужчины.

Шкода оторопел. Эту он не знал точно.

Смачный поцелуй взасос нарушил возникшую тишину непонимания. Обширным своим бюстом Лилиана прижалась к растерявшемуся Роману, одною ногой проведя вверх по брюкам. Получилось очень эротично. Лиля скосила на меня ярко накрашенные глаза, ища одобрения. Одними уголками губ я улыбнулась.

Марина Викторовна смотрела на все происходящее широко раскрытыми глазами, один из которых задергался.

Лилиана, оторвавшись от глупо уставившегося на нее Романа, прошла внутрь квартиры, с интересом осматривая ее. Кое — какие безделушки, понравившиеся ей особо, Шрамированная брала со своего места, рассматривала не очень внимательно и ставила совершенно в другое, словно нарочно.