Марина Серова - Небо с овчинку

— Как вы себя чувствуете? — направляясь к Людмиле, вежливо поинтересовалась я.

— Уже лучше. А вы… — девушка нерешительно замялась и смолкла.

— Это я вас сюда привезла, — ответила я на ее не заданный вопрос. — Я частный детектив из Тарасова — Татьяна Иванова.

— Частный детектив… — задумчиво повторила Ситенкова, как-то бессмысленно смотря в сторону окна. Потом, правда, ее лицо снова приобрело осмысленное выражение и она повернула голову в мою сторону. — А эти… они уже пойманы? — последовал вопрос.

— Пойманы и ждут наказания, — подтвердила я.

Ситенкова облегченно вздохнула:

— Значит, теперь все кончено.

— Да, и вы даже можете вернуться к себе домой и продолжать жить, как и раньше, — поддержала я девушку.

— Как раньше не получится, — усмехнулась она в ответ. — Теперь уже не получится.

Пару минут мы помолчали, а затем Людмила спросила:

— Я полагаю, вы хотели предупредить меня, что нужно будет дать показания?

— Дать их действительно будет нужно, но этим займется местная милиция — я тут совершенно ни при чем. Меня просто интересовало ваше самочувствие. Ведь, в некотором роде, я взяла на себя ответственность за вас, — улыбнувшись девушке, ответила я.

Она тоже ответила мне улыбкой, а потом произнесла:

— Большое вам спасибо. Надеюсь, когда я вернусь в Тарасов, мы с вами еще увидимся, но уже в более удобной обстановке.

— Я тоже надеюсь, — ответила я и, пожав на прощанье маленькую ладонь, пошла к выходу. Моя часть работы в этом деле была выполнена.

Со времени моего последнего пребывания в Туапсе прошло более двух недель. Я уже начала забывать про то, что выпало на мою долю за время расследования, про то, как донимал меня своими выходками юный фантазер Костик. Жизнь снова вошла в прежнее русло и даже начала немного отдавать рутиной. И тут на моем горизонте объявилось знакомое лицо: Людмила Алексеевна Ситенкова собственной персоной. Она приехала ко мне домой и, едва я открыла дверь, протянула мне большой букет ярко-красных роз.

— Не знала, какие цветы вы любите, а потому остановилась на стандартном букете, — немного смущаясь, произнесла она.

Я тоже засмущалась, но лишь потому, что за выполненную работу мне чуть ли не впервые подарили цветы, и пригласила девушку в квартиру. Мы прошли в зал и сели на мой любимый мягкий диван.

Первые несколько минут мы обе молчали, внимательно рассматривая и изучая друг друга. Затем я предложила девушке кофе, и, когда ароматный напиток задымился в чашках у нас в руках, как-то сам собой наладился разговор. Впрочем, говорила больше Людмила, а я ее внимательно слушала и, когда это требовалось, — кивала.

Людмила начала свой рассказ издалека, с того момента, как впервые увидела свою сводную сестрицу. Она сразу заподозрила, что с ней у нее могут быть проблемы. Ольга с первых дней повела себя нагло и агрессивно, требуя то, что якобы принадлежит и ей тоже, а потому Ситенкова предпочла взять отпуск и исчезнуть из города. Уехать-то она уехала, а вот спрятаться от сестры ей не удалось, и она оказалась в самой настоящей западне.

Что было дальше, я уже знала, за исключением каких-то мелочей, которые особой роли не играли. Неизвестным для меня оставалась пока лишь концовка — результат, которым все завершилось. О нем мне также рассказала Людмила.

— Ольгу посадили, — выдержав некоторую паузу, произнесла она. — И ее сообщника тоже. Ей дали пожизненное, ему три года. Суд учел, что есть смягчающие обстоятельства. То, что он сам во всем признался и даже помог… восстановить ход событий, — сказала Людмила, запнувшись и не решая произнести вслух, что он помог доставить ее в больницу.

Дальше ее рассказ резко перешел на дальнейшие планы собственного житья-бытья. Как ни странно, но Людмила решила все продать в Тарасове и переехать в другой город, где и заняться собственным бизнесом: открыть свой фотосалон, а может, еще и парочку фотостудий с художниками. Как выяснилось, девушке очень нравилось фотографировать людей и она мечтала, что когда-нибудь и ее работы попадут на обложки журналов.

— А как вы считаете, у меня получится? — глядя мне прямо в глаза, поинтересовалась моим мнением девушка.

Ну что я могла сказать ей на это? Конечно, «да». Ответ обрадовал Ситенкову, и она принялась расписывать мне все свои идеи и замыслы. Я ее почти не слушала, молча рассматривая хрупкую фигурку девушки, сейчас уже мало чем напоминающей найденного мной на свалке гадкого утенка.