Марина Серова - На кого бог пошлет

Хмурое осеннее утро лениво заглянуло в заплаканное дождем окно. Мое пробуждение было, как и это мрачное утро, безрадостным, тоскливым, да еще и безденежным. Впрочем, в последнем обстоятельстве, кроме себя, мне винить было некого.

Я предприняла несколько тщетных попыток снова погрузиться в сладкие сновидения, но разные гадкие проблемки, словно стая зудящих комаров, вытолкали меня из родной нагретой кровати. Заодно они выгнали из моей души остатки покоя, поселив в ней тревогу и волнение. В голове воцарился полный мрак…

Собственно, проблема была одна: каким это образом я умудрилась вчера просадить все деньги в эту чертову рулетку. Тем более что с первого же взгляда мне было ясно, что это сомнительное ночное игровое заведение. Выигрыши там всегда мизерные, а проигрыши огромные!

Перед моим мысленным взором красными огоньками вспыхнула сумма, которая перекочевала из моего кармана в чей-то пошире. Кошмар! За эти деньги я столько раз рисковала жизнью в бесконечных погонях, смертельных схватках, сутками не спала, а порой и не ела. Годами до этого училась и готовилась к своей сегодняшней деятельности. Не для того же, чтобы просаживать свои гонорары в нечестных играх! Не для того я стала частным детективом!

Сильные струи горячего душа обрушивались на мои хрупкие плечи, пока я занималась самоанализом и на чем свет стоит ругала себя. Мне теперь надо отработать много заказов, прежде чем верну хоть половину проигрыша. Я забыла свой купальный халат в спальне, и мне пришлось шлепать за ним нагишом. Из заполненной паром ванной я попала в ледяной коридор, и мои мысленные терзания уступили место физическим мукам. Был конец октября, а батареи все еще источали мертвенный холод — словом, все в тот день уже с утра приводило меня в состояние полного нестояния.

«И сама виновата, Татьяна, — грызла я себя. — Не фига было шляться по злачным местам с деньгами в кармане. Нет, все же хозяйственные побуждения не являются основной доминантой моего поведения, — заключила я, обозревая свою кухню. — Неплохо бы сварить кофе». Но кофеварка была не мыта с третьего дня, плита имела вид поля после боя — кровяные пятна разлитого борща покрывали все пространство между конфорками, а вид авгиевых конюшен, открывшийся мне под мойкой да и в самой мойке, послужил мне последним укором совести, вынести который было уже выше моих сил. Да, именно сегодня я вполне созрела провести генеральную уборку!

Никаких заказов вроде бы не предвидится, самое время привести в порядок квартиру, разобрать завалы в кладовке, вынести, наконец, пирамиду пивных бутылок, которую я выстроила под раковиной. Правда, она была закрыта от посторонних глаз изящными дверцами, но горе тому, кто решился бы, как я сейчас, приоткрыть эти дверцы. Батарея бутылок, банки, склянки, тряпки, тазики и щетки — все с грохотом вываливалось на пол, довершая картину, устыдившую меня и служившую дополнительным поводом для утреннего самоедства.

Да, говорила мне мама: «Дочка, как же ты будешь одна жить!» Нет, порядок я, конечно, периодически наводила — по принципу: все лишнее распихивается по ящикам, кладовкам и шкафчикам. И если возникало общее впечатление чистоты, простора и порядка, то в вышеупомянутых местах царило, конечно, полное безобразие. И именно сегодня я вознамерилась покончить с ним! Уборка в кладовке, до потолка забитой всем, что давно пора было выкинуть или еще лучше — сжечь, вполне могла послужить достойным искуплением за мои вчерашние грехи.

Часа полтора я с энтузиазмом разгребала все завалы, и возле входной двери выросла целая куча барахла, подлежащая выносу. Облачившись в старенький спортивный костюм, повязав голову платком и накинув мужскую куртку, любезно оставленную мне одним бывшим любовником (все, что он мне оставил приятного), я нагрузилась сумками с мусором и покинула свою квартиру.

Двери лифта открылись перед самым моим носом, пока я, громыхая бутылками, пыталась нажать кнопку. Из кабины вышел очень приличный господин с редкостно приятным лицом, облаченный в модного стального цвета куртку «Навигатор» и отличные ботинки.

Покидая кабину лифта, господин покосился в мою сторону, и на его гладком лице отразилось смущение. Пока я пыталась втиснуть все пакеты с мусором в лифт, мужчина средних лет и приятной наружности, я бы даже добавила, добротной окружности, подошел к двери и нажал кнопку звонка. Я в срочном порядке принялась вытаскивать обратно свое барахло, попутно воюя с закрывающимися дверями лифта, и, едва отдышавшись, спросила: