Марина Серова - По закону подлости

— Ты хочешь пообщаться со мной наедине? Я — не против!

На секунду потеряв дар речи от такой откровенности, я поманила пальчиком Мандибулю, и, когда он приблизил ко мне свое ухо, думая, очевидно, что я из девичьей скромности сейчас горячо прошепчу ему «да», то вместо этого услышал нечто совсем другое. А потому Мандибуля отпрянул и, выругавшись, замахнулся на меня кулаком.

Авторитет вождя для байкеров непререкаем, поэтому, когда, так и не опустив свою лапку, Мандибуля плашмя рухнул на землю от моих превентивных действий, его ребятки, взвыв, бросились на меня одновременно.

Это было самое неумное, что они могли избрать.

Толкаясь и мешая друг другу, они сами себя затормозили, поэтому, когда очень удачным ударом ноги в живот я уронила первого же, остальные, наткнувшись на него, закрутились на месте как бараны.

Мне бежать было некуда, да и не следовало этого делать. Наоборот, я сделала полшага вперед и весело хлопнула ближайшего устоявшего на ногах мальчонку ладошкой по носу. Нос его сразу же покраснел, а байкер потерял последнюю возможность соображанса, и так весьма скудную от рождения.

Теперь моя задача состояла в том, чтобы не дать им возможности разобраться между собой и самой удалиться с минимальными потерями.

И все-таки один из байкеров, самый маленький и самый юркий, оказался наиболее удачливым. Оттолкнув своих собратьев, он бросился на меня, широко расставив руки, словно решив показать мне прием греко-римской борьбы.

Быстро присев, я провела прямой удар рукой ему в пах и снова выпрямилась, а он согнулся.

Тут откуда-то со стороны послышался крик.

Переведя взгляд, я увидела мчащуюся к нашей группе человеческую глыбу. Это был мой вчерашний чудный знакомый по имени Блендамед. Я немного удивилась, увидев его, подбегающего к нам ближе.

Эти мужики, как истинно стадные животные, при нападении на женщину будто сразу заключают между собой некий молчаливый пакт, вмиг забывая об элементарных понятиях, действовавших еще вчера.

Байкеры, как видно, решили разрубить конфликт сугубо традиционным методом. Они наконец разобрались между собой, и у двоих в руках мелькнули ножи.

Однако подскочивший Блендамед меня огорчил, точнее, обрадовал. А еще точнее, он сделал и то и другое одновременно. Он показал мне, что я не права, и молча отшвырнул ближайшего из байкеров в сторону, зацепив его руками за плечи.

Поняв, что они окружены гигантски превосходящими силами противника, байкеры во главе с очухавшимся Мандибулей попытались, выкрикивая ругательства, броситься врассыпную.

Блендамед же продолжал работать, как на тренажерах.

По его повадкам сразу же было видно настоящего спортсмена: он начал с малого веса, вышвырнув его с поля и постепенно увеличивая подходы.

Самого крупного противника мы погасили вместе, причем я как слабая женщина позволила основную работу сделать за себя.

Когда мы остались вдвоем, отдуваясь и смахивая пот со лба, Блендамед остановился передо мной и сказал:

— Привет, подруга!

Это было не оригинально, но мне понравилось.

— Сам привет, — ответила я и улыбнулась. Сегодня Блендамед выглядел более симпатичным, чем вчера: это, наверное, потому, что я явно не собиралась обыгрывать его в карты, не иначе.

Мой путь до этого развлеченьица пролегал к стоянке, и я не видела причин отказываться от своих планов.

Мы пошли вместе с Блендамедом, и, чтобы начать нейтральный разговор, я спросила, почему у такого видного парня такая гадкая кличка.

Он довольно рассмеялся и, отирая пот ладонью со лба, пустился в объяснения:

— Фамилия моя Зубов, вот и назвали пацаны Блендамедом, да я не обижаюсь, а вы, извините, замужем? — сделал Зубов-Блендамед еще один неоригинальный заход, и я чуть не прослезилась от такой непосредственности.

Моя машинка отдыхала там же, где я ее оставила, и на подходе к ней я обнаружила еще одного страдающего субъекта нашего пола — ту самую девушку, которая уже привиделась мне сегодня с утра.

Она сидела на корточках около дерева и курила сигаретку, зажимая ее в кулачке.

Увидев нас с Блендамедом, она с независимым видом отвела свои блудливые глазки и стала затягиваться еще сильнее.

Все было ясно: девочка готовится словить кайф, и не мне было ей мешать: все равно не поймет, что это были бы добрые побуждения.

— Анечка! — вдруг подал голос Блендамед. — Ты чем это тут занимаешься?

Анечка тихо захихикала и не ответила.

Блендамед вздохнул и, посмотрев на меня, пробурчал что-то среднее между словами сострадания и ругательством.