Марина Серова: Попробуй разберись

— Квартира подверглась тщательному обыску. Кто-то ее буквально вверх дном перевернул. А была ли драка, кто знает?

— Взглянуть бы хоть глазком! Вдруг что-нибудь обнаружу, не замеченное вами. Плюс — впечатление об убитом составлю.

Ни нежный взор, ни мольба в голосе сытого Мельникова не разжалобили. Скорее, наоборот, рассердили.

— Там работали специалисты, — отрезал Андрей. — И если они ничего подозрительного не нашли, то ничего и не было. Не надо из нас идиотов делать. Лучше версию подкинь.

— Хоть три. — Я стала загибать пальцы. — Парень был шантажист, или наркоторговец, или наемный убийца, или шпион по промышленным объектам, или перекупщик краденого, или…

— Стоп. Ты назвала уже пять версий, но ни одной стоящей.

— Почему? — обиделась я. — Чем меньше фактов, тем больше предположений, за что убили, не так ли? Все мои версии вполне соответствуют полученной от тебя информации. Так почему бы убитому не быть главарем какой-нибудь банды?

Андрей ни с того ни с сего начал горячиться:

— Вечно вы, частные детективы, навыдумываете всяких гадостей, опорочите честное имя человека! Вам лишь бы гонорар побольше отхватить. А может, родственникам и не стоит знать, кем был покойный… Им ведь еще жить и работать в нашем городе.

Странно. Раньше он не считал меня непорядочной, жадной и бездушной особой. Что же изменилось? В его словах проскальзывала личная заинтересованность. Его волнует именно Юрино честное имя. Как бы то ни было, терпеть подобные наскоки я не намерена.

— Ты забыл, цель у нас одна, хотя тебе платят зарплату деревянными, а мне «зелеными». Восстановить справедливость. Найти убийцу, оправдать невиновного, отыскать пропажу, не так ли?

Мельников остыл так же быстро, как рассердился.

— Ладно, забудем. Я успел пообщаться с родителями Юры, его сестрой, лучшим другом, начальником, соседями…

— Когда же ты успел?

— Так ведь убили его вчера вечером. Никто из соседей ничего не видел и не слышал. Труп обнаружила приехавшая в девять вечера сестра. Бедная девочка! Она пережила ужасное потрясение.

— Действительно кошмар! Сколько ей лет?

— Двадцать три. Она так страдала, пыталась держать себя в руках, но голос выдавал и взгляд…

Я поперхнулась кофе. Вот уж не предполагала, что мой друг, видевший сотни разнообразных смертей и тысячи расстроенных родственников, настолько сентиментален. Или причина изменения мировоззрения Мельникова кроется в Юриной сестре? Интересно, она хорошенькая?

— Так вот, — продолжил Андрей, с трудом очнувшись от волнующих его воспоминаний, — все перечисленные люди, знавшие убитого, заявляют, что он был чудесным человеком, добрым, трудолюбивым, непритязательным, щедрым и отзывчивым.

Я прокашлялась, прежде чем робко предложить очередную версию, навеянную тем обстоятельством, что нынче на улице весна и ее пагубному влиянию подвержены не только грозные блюстители закона, но и простые смертные.

— Значит, не обошлось без женщины.

— У парня никого не было. По крайней мере последние несколько месяцев. Правда, Юрины родственники считают, что он искал себе подружку, и весьма целеустремленно. Недавно познакомился с двумя девушками, встречался пару раз. Само собой, не сразу с обеими, а по отдельности. Но дальше дело не пошло. Со слов Нины, его сестры, обе оказались скучными и страшными, а ее братец был достоин лучшей доли.

— Какие нескромные запросы!

— Каждый имеет право на выбор. Тем более если от него зависят твои жизнь и счастье. За это не убивают.

— Может быть, брошенные девушки думают иначе?

— С обеими он встречался раз или два, расстались они мирно, по взаимному согласию. Я, конечно, проверю любую теорию, даже самую безумную. С мотивами преступления у меня неувязочка. Смерть парнишки была никому не нужна.

— Тяжелый случай, — согласилась я. — Слушай, а не могли Юру убить по ошибке? Адрес перепутали или его самого с кем-то другим.

— Ох как расплывчато, — вздохнул Андрей, откидываясь на спинку стула. — Мне теперь весь город прикажешь переворошить?

— Ради прекрасных глаз Нины постараешься, — брякнула я наобум и тут же поняла — мои догадки небеспочвенны: Андрей побагровел так, что я даже испугалась, как бы его удар не хватил. Пришлось заглаживать промах, извиняться за бестактное высказывание, пока мы не рассорились в пух и прах. Чувства — дело тонкое, обращаться с ними надо осторожно. О чем, кстати, меня магические кости предупреждали. Мои старания не прошли даром. Лицо следователя расслабилось и подобрело.