Марина Серова - Поиграли и хватит

— Ну-у… Не совсем, но почти темно, да. Было примерно восемь вечера. А там нет электрического освещения.

— Ясно. И как же Нари в темноте удалось найти такую маленькую вещицу? Да еще в густой траве… У него был фонарик?

— Нет, никто из нас не взял фонарик: мы не собирались задерживаться до темноты. Не знаю, как он… Я и сам удивился. Наверное, просто повезло.

— Наверное. Ты был с ним в это время?

— Да, почти рядом. Нари сказал, что посмотрит на другом берегу ручья, и пошел к мосту. Через минуту или две он закричал, что нашел кое-что. Я подбежал, а за мной остальные. В руке у Нари была эта… заколка, правильно? А почему ты об этом спрашиваешь?

— Да так, просто интересно. Ну, идем.

Четыре пары глаз оценивающе посмотрели сначала на меня, потом на Сашу — с одним и тем же выражением: «Ну, парень, ты времени даром не теряешь!» Но никто из них никак не прокомментировал наше полуторачасовое стояние в тамбуре. Только красавчик Нари задержал на мне свой томный взгляд дольше других. Да Роджер — на правах знакомого — улыбнулся зубов этак на двадцать восемь — тридцать. Должна признать: все они для такой улыбки годились.

Я намеренно провозилась со своей сумкой дольше необходимого, чтобы «великолепная пятерка» вышла первой. В дверях Саша Ренуа, уже нагруженный одним из рюкзаков, улыбнулся мне и махнул рукой.

«Вот так. А я-то считала его славным парнем… Даже телефон не попросил, черный нахал!» — без печали и тоски подумала я. Домой, домой! Выпить кофе, принять ванну…

Он нагнал меня почти на самой остановке. И как только углядел в вечной вокзальной толпе, да еще ночью?

— Таня! Танечка… — Бывший тринадцатый пассажир запыхался, но выглядел счастливым оттого, что изловил меня за рукав ветровки. — Я дурак! Совсем забыл… Я могу тебя увидеть еще? Я должен… Пожалуйста, дай мне свой телефон.

Я колебалась всего пару секунд, прежде чем достала из бумажника маленький кусочек картона и засунула во внутренний карман его куртки: «Здесь все, что тебе нужно. Потом посмотришь».

Эту визитку я уже несколько дней таскала отдельно от других и успела порядком засалить. Приготовила, чтобы кое-кому вручить, но ту встречу пришлось отложить. Уголки карточки затерлись и загнулись, и вдобавок, дожидаясь на днях своей очереди в салоне красоты, я от нечего делать подрисовала черной пастой фигуристые «хвостики» к буквам собственного громкого имени. Серьезному клиенту такое уже не подсунешь, а для Шурика сойдет.

Никогда я не даю свои координаты случайным знакомым — это железное правило, и прежде всего — правило безопасности! Но сейчас почему-то была уверена, что моя визитка попала в надежные руки.

Через десять минут, подъезжая в пустом троллейбусе к дому, я уже жалела о своей беспечности. Ох, наживешь ты себе «скорых волнений», девка… На том клочке картона, который исчез в кармане африканского студента Сани Ренуа, над номером моего домашнего телефона было написано:

«ИВАНОВА

Татьяна Александровна,

частный детектив…»

Быть может, вы думаете, что все частные сыщики обожают по ночам предаваться слежкам, погоням и непрошеным визитам в чужие квартиры и офисы — то бишь грязной работе в экстремальных условиях? Тогда советую вам задать себе простой вопрос: а если бы частным сыщиком был я? Стоит вам честно ответить на него, и вы поймете: ваши потребности в ночном отдыхе не уменьшились бы нисколько. Пожалуй, даже наоборот.

Вот так же и я, несмотря на свою лицензию частного детектива, ночью люблю поспать — как любая другая не обремененная болезнями, семейными обязанностями и материальными проблемами женщина двадцати семи лет от роду. За исключением, разумеется, тех неординарных ночей, которые бывают предназначены совсем для другого. Тогда я сплю днем.

Ночь, о которой я веду разговор, явно не относилась к разряду экстраординарных. И потому, когда на самой середке этой ночи в мой сладкий безгрешный сон врубился телефонный звонок, я не сдержалась и помянула свою любимую профессию причудливым набором шипящих согласных.

Конечно, я уже и думать забыла об Александре Ренуа и его «странной истории». И все-таки своего недавнего попутчика узнала, еще не проснувшись:

— Сашка, черт!!! Да ты с ума сошел: два часа ночи! Для этого, что ли, я тебе дала свой телефон?!

— Таня… Извини меня, пожалуйста, извини… Я все понимаю, но… Пожалуйста, выслушай меня! Случилось ужасное, Таня.

Едва ко мне вернулась способность соображать, я удивилась, как это мне удалось узнать его голос. Он совершенно изменился: то ли от страха, то ли от горя, то ли просто от телефона.