Марина Серова - Пустячок с десятью нулями

Мерзляков вздохнул и продолжил:

— Прихожу, дверь открываю, а он уже оприходованный лежит. Я все обшарил, но нигде ничего. То есть если и держал он все это добро дома, то кто-то уже поживился. А если нет, то теперь ищи ветра в поле. Как говорится, мертвые не болтают. У них не спросишь.

«Ой ли? — подумала я. — Ведь у покойного осталась еще жена. Просто Данила побаивается к ней соваться. Но это сейчас, а когда все, как он выражается, поутихнет?»

В этот момент в дверь позвонили.

— Леонид, наверное. Спохватился, что ключи забыл, торопыга, — сказал Данила и направился к двери.

Я слышала только, как поворачивается замок и открывается дверь.

— Здорово, Музыкант!

В прихожей что-то с грохотом упало, а затем послышался еще какой-то шум и непонятная возня.

— Что ж ты падаешь на ровном месте?

— Ух ты, какой неуравновешенный!

— Извини, Музыкант. Это я от избытка чувств. Можно сказать, не сдержался. Я не сдержался, а ты не удержался.

— Поднимайся, поднимайся. Время детское. Рано еще спать.

Я сразу узнала эти голоса. Это были Тюлень и Костыль. Третий голос был мне тоже знаком. Он принадлежал Сергею — квартиранту Безбородиной.

— Ну что, мы так и будем под дверью топтаться? Приглашай гостей в дом. Какой ты, однако, негостеприимный, — сказал Сергей.

— А я тебя не звал, — тяжело дыша, ответил ему Данила.

Я понимала, что нужно было что-то срочно делать. Ведь если они меня сейчас здесь увидят, то мне конец. Догадываясь, что в моем распоряжении считаные секунды, я проворнее лесной лани и тише полевой мыши забралась в первое показавшееся подходящим убежище. Таким образом я оказалась под деревянной кроватью, стоявшей у стены, застеленной низко свисавшим покрывалом. Еще свежо было воспоминание о ночной прогулке на земляничные поляны, в леса и овраги.

— Ты один дома? — спросил Сергей.

— Да один он, один… Хозяин уехал, — ответил за Данилу Костыль.

— Ну пойдем, побеседуем, потолкуем.

Мне были видны только ноги вошедших в комнату людей. Я изо всех сил старалась сдерживать дыхание. А вдруг они сейчас заметят, как непроизвольно шевельнется покрывало на кровати или как от моего дыхания в воздух поднимаются с пола микроскопические пылинки? Сердце стучало сдвоенными сильными ударами, как железнодорожный вагон на стыках рельсов.

— Где цацки, Музыкант? — поинтересовался Сергей.

В голосе его сквозили нетерпение, раздражение и прочие признаки волнения.

— Какие еще цацки? — огрызнулся Мерзляков. — Достал ты меня уже. Сколько раз тебе повторять, нет у меня ничего.

— А такие! Те, что вы с Крестом с ювелирторга поимели.

— Настырный ты мужик, Молоток. А Любка языком метет, как метлой машет, — процитировал классику Мерзляков.

И за это был награжден еще одним увесистым ударом в живот.

— Если я что-то понимаю, то душевного разговора у нас не получится, — заключил Молоток. — Я к тебе со всей душой, а ты, я гляжу, мне совсем не рад. А ведь столько времени уже не виделись. Ну-ка, Тюлень, пощекочи дядю ножичком, ты это любишь. Пускай развеселится. А то смотри, какой он хмурый.

— Стой-стой! Я все понял, — капитулировал Мерзляков, тяжело дыша после удара Молотка.

— Ну так где же? — снова спросил Молоток.

— Там, на антресолях.

— А ты не обманываешь? Может, мышеловку туда поставил или капкан? А?

— А ты проверь, — предложил Данила.

— Проверю, проверю, не волнуйся, — пообещал Молоток, удаляясь. — Волноваться вредно. Ты вот, например, знаешь, что серое вещество, вырабатываемое нервными клетками мозга, не восстанавливается? Костыль, иди сюда, помоги.

Не успел Костыль выйти из комнаты, как вслед за ним устремился и Тюлень, причем пятками ботинок вперед. Сделав несколько быстрых неловких шагов, он повалился спиной на пол, сметая попутно с мебели какое-то мелкое хозяйское добро. А Мерзляков тем временем куда-то запрыгнул, следом послышался стук раскрываемого окна и крик Тюленя:

— Стой, падла!

Я замерла не дыша. Стоило Тюленю повернуть голову, как он мог увидеть меня, распластавшуюся под кроватью.

На шум и крик тем временем подоспели Костыль и Молоток.

— Что такое?! — Молоток, не останавливаясь, приблизился к окну.

— В окно сиганул, пидор! Оно только прикрыто было, не заперто, — объяснил Тюлень, поднимаясь с пола.

— Вот тварь хитрая! Опять соскочил! — выругался Молоток. — Давай за ним, живо.

— Да здесь высоко, второй этаж. На хрен надо себе ноги ломать? — возразил Тюлень.

— Через подъезд, бараны горные!