Марина Серова - Проще простого

Вошедший следом Леня взглянул на пол и нахмурился.

— Ты считаешь, это необходимо? — спросил он у Миши.

— Конечно! — твердо ответил тот.

Я подумала, что они заговорили на иностранном языке: вообще не поняла, о чем речь.

Миша развернулся и пошел в одну из комнат:

— Посмотрю, есть ли в душе вода.

Было впечатление, что он чем-то огорчен.

Леня начал ходить по звезде, что-то бормоча себе под нос.

— О чем вы тут толковали, мудрецы? Можно узнать? — Я терпеть не могу оставаться в неведении, пусть объяснят, черт побери!

Леня посмотрел на меня, и в глазах его я четко прочитала сомнение в моих способностях постичь нечто важное и сложное.

— Понимаешь ли, этот рисунок — пентакль защиты, — наконец разродился он и замолчал, изучая по моему лицу, насколько я потрясена полученной информацией. Я сумела сохранить невозмутимость, тогда он осторожно продолжил: — Если его сделать с соблюдением особых правил и назвать имена сил, то враждебный этому дому человек просто не сможет переступить порог.

Я продолжала молчать, постигая сказанное.

Леня, подумав, что я страшно заинтересовалась, начал увлекаться:

— Этот пентакль посвящен духам Сатурна. Если хочешь, я могу тебе расшифровать значение всех знаков…

— Спасибо, — очень бережно ответила я, — но я пока не готова к постижению этих тайн.

В коридор выглянул Миша:

— Есть и горячая, и холодная вода, переночевать сможете наверху. Идемте, что ли, я вас провожу.

Не дожидаясь ответа, он затопал по деревянной лестнице наверх. Мы прошли за ним, и на втором этаже — а третьего здесь не было — Миша показал нам комнату с двумя кроватями. Всего комнат было две, но вторая была нежилой и служила кладовкой.

— Уместитесь? — все таким же недовольным тоном спросил он и ухмыльнулся. Две кровати, разделенные между собою тумбочкой, красноречиво свидетельствовали о том, что уместиться на них мы должны.

— Это просто роскошно! — убежденно ответил Леня, и я кивнула, подтверждая. Между прочим, после той кучи неудобств, что мы пережили, это действительно была роскошь и везение. Миша резко стал мне симпатичнее, чем казался все прошлое время.

Пользуясь своим безусловным правом на предупредительность, в душ я попала первой. Он располагался на первом этаже рядом с кухней. По пути я прихватила обнаруженную в коридоре аптечку. Плоская пластиковая коробочка лежала в фанерном ящике с красным крестом на дверке. Ящик висел на стене, недалеко от входной двери. Там лежало еще много разных нужных вещей вроде презервативов и упаковок с анальгином. Я же взяла то, что могло пригодиться для перевязки.

Мужчины, немного задержавшись наверху, спустились и сразу направились на кухню изобретать ужин. Окончательно проснувшийся и немного повеселевший, Миша на удивление активно занялся этим процессом. Я-то думала, что он завалится куда-нибудь дрыхнуть и оставит нас с Леней одних. Не тут-то было. Достав из кухонного бара бутылку виски, Миша с Леней быстро сплотились в дружную компашку и, пока на плите жарилась картошка, подняли прорву тем, достойных обсуждения. Я слишком долго отсутствовала, и мужчины не стали терять время даром…

В душе мне пришлось помучиться. Мне показались долгими-долгими минуты, пока я размачивала повязку на плече. Кое-какие события из моей жизни приучили меня равнодушно принимать неэстетические зрелища, да и терпеть я умела. Немножко.

Многократно потревоженная рана сейчас припомнила мне все. Я постанывала и кусала губы, однако нашла в себе решимость настроиться и рвануть прилипший, пропитанный кровью грязный бинт. Что я почувствовала в этот миг, описывать не буду. Я просто присела на кафельный пол и переждала жуткий приступ боли. Совершенно не желая привлекать внимание мужчин к своим проблемам, я обработала рану самостоятельно. Кайф, разумеется, получила еще тот…

Вымылась я быстро и надела банный халат, висевший в раздевалке. Не знаю чей, но не могла же я влезть обратно в свои почти загубленные тряпки! Сперва нужно было их хоть как-то привести в божеский вид.

Идя на кухню, я положила на место коробку с остатками бинтов. Поправлюсь — извинюсь перед Мишей. А сейчас пусть они не знают про мои сложности.

Когда я, посвежевшая, но не расслабившаяся, вошла на кухню, джентльмены, сидевшие вокруг небольшого столика, имели физиономии покрасневшие, а движения порывистые. Ужин еще не был готов, и мне пришлось самой закончить это дельце. Картошка стремительно подгорала — никому до этого не было никакого дела. Я ринулась на ликвидацию последствий мужского разгильдяйства.