Марина Серова: Темные делишки

Ленка уже вооружилась нелепыми очками и в ожидании смотрела на сцену. Я тоже перевела взгляд на декорации, решенные в модернистском духе. Зазвучала музыка увертюры к одной из опер Моцарта, на сцене появилась Сюзанна. Интересное дело! Если с памятью у меня все в порядке, то, может, глаза подводят? Я прислушалась к тембру голоса актрисы… Нет, в то, что это Анечка Зорина, верилось с трудом.

Я с подозрением посмотрела на Ленку:

— Сюрприз продолжается?

В ответ подруга протерла стекла очков носовым платочком и снова уставилась на Сюзанну. Спустя несколько секунд, видимо, убедившись в том, что это не обман зрения и не эффект мутных стекол, она повернула ко мне вытянувшееся от удивления лицо и прошептала:

— Не она. Определенно — не она. Но почему? Я ведь вчера лично спрашивала у нее…

Судя по неподдельной реакции Ленки я поняла, что замена актрисы произошла едва ли не в последний момент перед спектаклем. Мое сердце тревожно забилось в предчувствии какой-то беды: не зря свет погас в тот момент, когда я хотела прочесть имя Анечки в программке, да и слово это проклятое — «сюрприз»…

Но хуже всего было то, что роль Сюзанны на сцене исполняла Катя Маркич — бывшая однокурсница Анечки, ее конкурентка и постоянная соперница. В свое время между девчонками постоянно вспыхивали мелкие ссоры и даже скандалы: им было трудно поделить между собой роли, на которые в равной степени претендовали обе. Кто знает, вдруг этот конфликт со временем обострился? В любом случае появление Кати вместо Анечки в контексте их былых отношений выглядело более чем подозрительно.

Один бог знает, сколько усилий мне потребовалось для того, чтобы сохранять выдержку и досмотреть спектакль до конца первого акта! Но как только начался антракт, я бросила подруге:

— Попробую прорваться за кулисы и узнать, почему Аню заменили. А ты поспрашивай у продавцов программок и у администратора.

Ошеломленная Ленка даже кивнуть в ответ не успела, так как я уже торопливо покидала зал, смешавшись с выходящей толпой. При выходе из зрительного зала плотная масса народа разделилась на два равномерных потока, один из которых потянулся вверх, в буфет, на ходу привычно выстраиваясь в очередь, а второй — вниз, в совершенно противоположное по своему назначению помещение.

Я же, не присоединяясь ни к одному ни к другому, направилась прямо к выходу. Благо, октябрь еще хранил остатки тепла бабьего лета: мне не пришлось терять время на посещение гардероба.

Незаметная дверь служебного входа, располагающаяся с противоположной стороны здания, была незаперта. Открывая ее, я лихорадочно придумывала повод — ведь нужно же было как-то представиться тому, кто попадется мне под руку, аргументировать свой повышенный интерес к обычной замене, которая по той или иной причине настолько часто практикуется во всех театрах, что на это никто не обращает внимания, даже самые закоренелые театралы.

Я вошла в темный извилистый коридор, который привел меня к вахте. За застекленной перегородкой на меня из-под очков устремился пристальный изучающий взгляд. Не признав во мне одну из «своих», дежурная старушка деловито осведомилась:

— К кому пожаловала, красавица? Что-то я тебя не припоминаю.

— Я к Зориной Ане. Может, знаете такую? Она недавно у вас в театре работает.

— Как же, как же! Знаю! — оживленно закивала головой старушка. — Ангел, а не девушка! А ты кем ей будешь?

— Двоюродной сестрой, — не моргнув глазом, брякнула я. Не знаю уж, как насчет схожести внешних данных, но по степени одаренности актерским талантом мы с Анечкой, помнится, были равны. Страшно вспомнить, сколько раз в своей нелегкой профессиональной деятельности мне приходилось прибегать к способности перевоплощаться и выдавать себя за кого угодно, чтобы выведать необходимую для расследования информацию!

Заметив, что вахтерша недоверчиво осматривает меня с ног до головы, я поспешила добавить:

— Я только что с поезда! Она писала, что сегодня у нее премьера спектакля. Но к началу я не успела, а очень хочется ее увидеть в такой день. Хотя бы за кулисами! Пожалуйста, позовите ее! Или пустите меня в ее гримерную…

Я умоляюще посмотрела на старушку. Роль наивной простушки сейчас не очень-то соответствовала моему внешнему виду. Особенно ярким контрастом со словами и жалостливым выражением физиономии выглядели черные обтягивающие брюки, а также довольно эффектный вечерний макияж. Одним словом, я не производила впечатления человека, приехавшего только что с вокзала. Как же я об этом сразу не подумала? Оставалось надеяться на то, что старушка не слишком бдительна.