Марина Серова - Такой маленький бизнес

— Может быть, это связано с программами совместного обучения? Или с организацией каких-нибудь русско-американских колледжей? — робко предположила я.

Людмила отрицательно помотала головой.

— Думаю, дело не в этом. Александр Георгиевич, как мне кажется, участвовал в одном проекте, что и привело к подобному результату.

— Вы знакомы с содержанием этого проекта?

— Нет. Но…

Тут Подольская слегка замялась.

— Видите ли, Татьяна, — медленно произнесла она, — дело в том, что милиция повела себя очень странно. У меня в доме был устроен форменный обыск.

— Но ведь это понятно — милиции необходимо установить контакты вашего супруга, попытаться найти какой-нибудь след, который привел бы к разгадке убийства.

Подольская насмешливо оскалила зубы.

— Не-ет, — протянула она, — вот тут вы ошибаетесь. Конечно, со стороны все выглядит именно так. Но имеет место еще один немаловажный аспект.

— А именно?

— Отношение ко мне и к моему покойному мужу со стороны милиции.

— Что вы имеете в виду?

— Меня допрашивали, как жену бандита. Говорили со мной так, будто я в чем-то виновата, будто я преступница. Я все время чувствовала, что они хотят услышать от меня нечто вроде признания. Но только в чем? Я бы даже не удивилась, если бы меня отвели в камеру и продержали там несколько суток. А обыск… Я до сих пор не могу навести в квартире порядок. У меня создается впечатление, что они искали что-то определенное. Нечто, представлявшее для них большую опасность.

— Как вы думаете, что это могло быть?

Подольская на секунду задумалась.

Потом она полезла в большой целлофановый пакет и аккуратно достала оттуда обычную серую папку с засаленными завязочками.

— Думаю, что вот это, — тихо произнесла она.

— Но каким образом…

— Это не было найдено во время обыска? — закончила мою фразу Людмила. — Очень просто.

Она снова умолкла, глядя в неведомую загадочную даль, располагавшуюся сантиметров на двадцать выше моей головы.

Я взяла в руки папку, взвесила ее в руке.

Интересно, куда же ее можно спрятать в квартире?

— Где-нибудь под ванной, в паутине? Или на антресолях с двойным дном?

— О нет! Они смотрели везде.

Я напрягла свои извилины.

— Под линолеумом? Тайник на балконе? Продолбленный подоконник?

— Нет, гораздо надежнее. Мой муж отослал это почтой на свое имя. Я получила папку только сегодня утром. И решила отправиться к вам.

— И что же там внутри? — полюбопытствовала я.

— А вы сами посмотрите, — предложила мне Подольская. — И скажите, что вы об этом думаете.

Я развязала тесемочки и открыла папку.

Сверху лежал аккуратный рисунок, исполненный тушью, изображавший годовалого младенца.

Довольно, надо сказать, противного на вид.

И еще — какая-то бумажка, мелко исписанная тонким карандашом.

Едва различимые цифры и номер телефона, нацарапанный в углу.

Да еще чуть заметные инициалы SK, приписанные под шестизначным номером.

— И все? — я повертела в руках папку.

Подольская удовлетворенно кивнула.

— Вы знаете, чей это телефон?

— Комаров Сергей Иванович. Коллега моего супруга. Он работает в комитете по связям с зарубежными странами. Никакого секрета тут нет.

— А это?

Я указала на инициалы.

— Не знаю.

Внимательно всмотревшись в счастливое лицо пухлого младенца, я спросила:

— Какое отношение к вашему мужу имеет этот рисунок?

— Понятия не имею, — пожала плечами Подольская.

Колонки цифр, второпях набросанные полустершимся карандашом, весело плясали у меня перед глазами.

Что же это могло быть?

Шифр?

Запись поступлений денежных средств?

— Я думаю, что Александра Георгиевича убили именно из-за этого, — задумчиво сказала Подольская. — Убили для того, чтобы найти эту папку у него дома и забрать ее. Но Саша перехитрил их. И поплатился за это жизнью.

…Как следует выспавшись, я встретила новое утро в прекрасном расположении духа.

Цветы на окне весело вытянулись к солнцу.

А ананасовое деревце, которое на самом деле куст, кажется, даже немного подросло за ночь.

После завтрака я раскинула колоду Таро, намереваясь получить комментарий ко вчерашней ситуации с Иваном Скворцовым.

Как ни странно, у меня ничего не вышло.

Карты отказывались меня слушаться.

Словно живые, они выпрыгивали из колоды, когда я начинала их тасовать.

А это является вполне определенным знаком — лучше не пробовать, все равно ничего не выйдет.