Марина Серова: Утраченный рай

— Т-сс! Пока об этом ни слова. Да, кстати, ты готова к сегодняшнему вечеру?

— В общем, да, но я не успела поговорить с Максимом Леонидовичем насчет выходного на завтрашний день.

— Еще успеешь. А если не успеешь — не беспокойся, я все устрою.

В половине седьмого (вечера, разумеется) у меня была назначена встреча с Борисом Дмитриевичем все в той же кофейне. И вот он сидит напротив меня, беспокойно теребя пальцами салфетку. Я ничего не сказала ему по телефону о предмете нашей встречи, поэтому он немного нервничает.

— Танечка, здравствуйте! Вы так давно не давали о себе знать. Я уже готов к самому худшему, поэтому можете не подготавливать меня.

— Точно? Можно не подготавливать? — спросила я, едва заметно улыбаясь.

— Не томите, Танечка, все очень плохо?

— Вам судить, — сказала я и вынула из-за спины небольшой рулон, завернутый в газетную бумагу.

Завадский дрожащими руками развернул его и издал сдавленный стон.

— Бог мой, это же она! Моя «Танцовщица»!

Глаза его покраснели, и в уголках предательски заблестели слезинки. Через минуту он справился с эмоциями и спросил:

— Танечка, голубушка, но как же вам это удалось?

— Помните, Борис Дмитриевич, вы говорили о трех версиях получения мною этого шедевра. Третьим вариантом, чисто гипотетическим и совершенно невозможным в реальности, вы рассматривали следующий: Максим Леонидович будет настолько очарован мною, что подарит мне это полотно.

— Неужели?

— Да. Но вообще-то все было не так уж просто…

В тот же день, или, вернее, уже ночь, в половине двенадцатого я, поцеловав спящего Максима, вылезла из постели, вышла в холл и набрала номер Папазяна. Он долго не отвечал на звонок. Наконец в трубке послышалось слегка сбившееся дыхание и раздался его голос:

— Слушаю!

— Гарик, дорогой, ты не очень скучаешь без меня?

— Коварная женщина!

— Ну чем же ты недоволен? Все, как мы договаривались. У меня дома, при свечах, в объятиях прекрасной блондинки. Да, если не трудно, передай трубочку Тусе…