Михаил Демин - …И пять бутылок водки

В кабинете начальника хабаровской железнодорожной милиции заливисто и резко прозвучал телефонный звонок.

– Слушаю, – сказал, снимая трубку, начальник. – Откуда? Из Владивостока? Комиссар? – Тень озабоченности прошла по его лицу. – Давайте!

«Что бы это значило? – подумал он. – Что случилось? Зачем я понадобился Владивостоку?»

Низкий медленный голос проговорил – в самое его ухо:

– Полковник?

– Так точно, слушаю вас.

– Привет, – сказал комиссар. – Я вот почему звоню… – Он умолк, чиркнул спичкой, закуривая. – В поезде номер тринадцать едет группа бывших заключенных. Уголовники. Рецидивисты. Ребята, в общем, тяжелые. Трое из них – учти это – были в свое время осуждены за дорожные кражи и бандитизм. Скоро жди их у себя. Ну и – будь начеку. Сам понимаешь, может всякое случиться…

– Есть, – сказал полковник.

– И передай дальше – по линии. Пусть там тоже приготовятся.

– Они когда же освободились? – поинтересовался начальник милиции.

– Недавно.

– Все вместе? Одновременно?

– Нет, не совсем… Но те, кто вышел раньше – околачивались в городе, дожидались друзей. Очевидно, у них была специальная договоренность… Они, понимаешь ли, следуют все по одному маршруту – на юг.

– Та-а-к, – протяжно сказал полковник, – значит, группа… И – сколько же человек?

– Шесть.

– Ого!

– Вот то-то, – донеслось из трубки. – Потому и звоню.

– Ну, а поименно – кто да что? Вот что мне интересно…

– Тебе нужны все подробности?

– Да нет, общие сведения. Ну и клички ихние – если они, конечно, известны…

– Известны, – сказал комиссар, – нам все, брат, известно.

Сведения, полученные начальником милиции, были таковы. Три железнодорожных вора, входящие в данную группу, отбыли – каждый – по десятке. Звали их: Олег Никишин (кличка – Копыто), Петр Баруздин (кличка – Малыш), Василий Ильин (кличка – Васька Сопля). В этой компании имелся также один налетчик, осужденный на двадцать лет, но досрочно актированный в связи с болезнью – Анатолий Жигачев. (Прозвище он носил смешное и замысловатое – Архангел с Овчинными Крыльями). Находился среди них, кроме того, украинский ширмач, карманный вор, Константин Зорин, по кличке – Хуторянин. Приговоренный к восьми годам заключения, он в лагерях вел себя довольно смирно, ходил исправно на работу и, в результате, освободился по зачетам – на два года раньше срока… Ну, а возглавлял всю эту группу, явственно верховодил в ней, некто Интеллигент (паспортных имен Интеллигент имел множество; настоящее же имя его было – Игорь Беляевский), тридцати двух лет, происходящий из семьи служащих, холостой, неоднократно судившийся. Беляевский был – судя по всему – преступником опытным и разносторонним. Профессий он имел столько же, сколько и паспортов. Промышлял квартирными кражами, подвизался в качестве майданщика – поездного вора. Не брезговал он также и налетами, и этот последний свой срок сидел как раз за грабеж. Срок он получил по Указу, но – небольшой, всего лишь пять лет. И теперь, отбыв его полностью, возвращался на родину, в Полтаву.

Возвращался не один – сумел как-то собрать, сколотить целую шайку. И сделал это, конечно же, неспроста! Что-то, очевидно, было у него на уме; какие-то дела, какие-то планы… Но – какие? Какие?

После разговора с комиссаром полковник некоторое время сидел, погрузившись в раздумья. Потом он потянулся к селектору. Нажал кнопку вызова. И наклонясь к аппарату – приказал:

– Усилить наряды на платформах и у выхода из вокзала. Немедленно, слышите! Тринадцатый идет точно, по расписанию?

– Вроде бы – точно, – отозвался голос из селектора.

– Ну, ладно. Выполняйте! И пришлите ко мне начальника опергруппы… Он – где? Ага… Ну, как придет – сразу ко мне.

С минуту он помолчал. И потом:

– Да, и вот еще что: соедините-ка меня с соседним участком, с Евдокимовым.

Дав отбой и достав папиросу, полковник неторопливо прошелся по кабинету. Старый криминалист, он много повидал на своем веку. И, как ему казалось, – неплохо понимал психологию уголовников. Теперь он старался представить себе всех этих «бывших заключенных», всю группу; пытался вжиться в образы блатных и предугадать их поступки…

«Едва освободившись, обретя свободу – что бы я сделал на их месте? – думал он. – Наверняка, поспешил бы отъехать подальше. Подальше и без хлопот. Главное для них – уйти изпод надзора, скрыться, исчезнуть… Они же ведь знают, что этот их маршрут известен властям. Ну, а раз так, – шкодить в данных обстоятельствах глупо. Тут, как раз, надо ехать тихо! Конечно, комиссар прав: может всякое случиться… И надо быть начеку… Но скорее всего, настоящие дела начнутся у них не здесь, не сегодня, а – позже. На юге. В тех местах, куда они стремятся так дружно».