Б. Седов - Зэк

Напомним, что это первый (и, будем надеяться, последний) удавшийся побег из централа. В настоящее время ведется интенсивный розыск преступников».

Иван швырнул газету за диван, закурил и закинул руки за голову… Без стука распахнулась дверь, вошел Волк.

– Пойдем, Пивовар. С тобой хотят поговорить.

Иван вошел в зал – сразу узнал Козыря. Не видев никогда вора «вживую», Таранов помнил его по фотографиям, слышал записанный на магнитофон голос и неплохо знал богатую криминальную биографию Козыря.

– Ну, здравствуй, Пивовар, – сказал Козырь. Руки, однако, не протянул.

– Здравствуйте.

– Много разговоров о тебе слышал. Серьезный, говорят, человек. Никого не боится. Из ШИЗО не вылезает.

– Наговаривают на меня, – ответил Иван.

– Наговаривают? Ну а сам что о себе расскажешь?

– Да что рассказать? Родился, учился, служил…

– А где служил? – спросил Танцор.

– Спецназ ГРУ.

– Почему ушел со службы?

– Надоело. Надоело за копейки горбатиться, под пули лезть.

– А на гражданке чем занимался?

– Да так, по мелочи.

– А конкретней? – сказал Танцор.

Иван усмехнулся:

– Как вас величать, уважаемый?

– Танцор меня величать.

– Так я, господин Танцор, вроде бы не обязан на твои вопросы отвечать… верно? Я ведь тебе ничего не должен.

– Характер, – произнес Козырь.

– Характер, – кивнул Танцор. – А насчет «должен– не должен» – это как посмотреть, Пивовар. Чтобы вас с централа вытащить, ба-а-альшие бабки вложены.

– Ну, во-первых, я вас не просил с централа меня вынимать, – ответил Иван. – Хотя, конечно, благодарен за помощь – спасибо… Во-вторых, денег сейчас у меня нет, отдать нечем.

Козырь достал из кармана шикарный портсигар, вытащил сигарету и покрутил ее в пальцах, потом произнес:

– Никто с тебя денег брать не будет, Пивовар. Помочь человеку с кичи сорваться – это как бы святое… работать будешь со мной?

– А что делать надо? – спросил Иван.

– А то, что ты, Иван Таранов, до этого делал, – очень веско и глядя прямо в глаза произнес вор. – Я тебя, Пивовар, не напрягаю: не хочешь – не надо. Ступай своей дорогой. Мы тебе даже поможем – сделаем паспорт, дадим денежку… А надумаешь – найдем дело. Люди с характером-то нужны.

– Когда я должен дать ответ? – спросил Иван.

– Да уж когда дашь. Всяко вам тут еще неделю-другую посидеть придется – пока менты угомонятся, да и раны ваши должны подзарасти. Крепко тебя собачкато порвала?

– Не без того.

– У собачек зубки-то вострые… знаю. Меня тоже один волкодав погрыз. Давно дело было – в Мордовии, в семьдесят пятом. Но это так, к слову. В общем, лечитесь, отдыхайте, а там и за работу надо приниматься. Ты думай, Пивовар, думай.

Гости уехали. А Иван с Волком сели пить виски.

Утром Таранов сказал Волку, что принимает предложение. Волк ответил:

– Правильно, Ваня. Ты, конечно, мужик крученый и не пропадешь, но в коллективе-то легче… Мы таких бабок срубим – мама, не горюй. А на Танцора плюнь – он же мент бывший. Все чего-то шустрит, вынюхивает. Но мы тебя в обиду не дадим. Ты определенно Козырю приглянулся. А это, поверь, много значит.

– Верю, – усмехнулся Иван.

Прошла еще неделя. Иван и Волк безвылазно сидели на вилле. За это время дважды появлялся доктор и трижды – проститутки. Рука у Ивана практически зажила, да и у Волка с ногой обстояло получше.

Милицейские мероприятия в городе и области сворачивались: было очевидно, что беглецы, скорее всего, покинули Владимир. Скрылся и электрик Гришин, да и жена его с дочкой тоже как в воду канули. А они действительно в воду канули – все три трупа покоились в карьерах к югу от Владимира. А пятьдесят тысяч баксов вернулись к Танцору.

Вечером десятого мая на виллу приехал Козырь с Евреем. Они уединились с Волком и о чем-то беседовали часа полтора. Потом уехали, а Волк принес два новеньких паспорта и сказал:

– Завтра едем.

– Куда? – спросил Иван.

– В Таджикистан, Ваня. Дело пора делать.

Душанбе встретил жарой и духотой, яркими красками и запахом плова, восточной музыкой, шепотом фонтанов… И Ниез распахнул руки навстречу:

– Здравствуй, брат.

– Здравствуй, Ниез… ох и жарко тут у вас.

– Ничего, – засмеялся Ниез, – в машине кондиционер. Волк представил Таранова.

– Сергей, мой друг.

Ниез по-восточному приложил руки к груди:

– Рад, сердечно рад, уважаемый Сергей.

И повел их к ослепительно сияющему «мерсу». Следом двигались двое охранников – молчаливые, сосредоточенные таджики в костюмах, при галстуках, в темных очках.