Владимир Колычев - Сыщик и вор — братья навек

— Зачем тебе все это?

— Ученье — свет… В институт буду поступать…

— Зачем тебе институт? Ты же вор…

Она сказала это не с презрением. Напротив, в ее голосе звучало почтение, даже преклонение перед его персоной. Она привыкла уважать воров. И оказалось, что Женя был одним из них.

— Кто тебе это сказал? — удивленно спросил он.

— Ой, только не надо ля-ля. Я у Лохматого была. Он мне о тебе все растрепал… Ну ты, блин, даешь! Рыбу пописал, Лохматому ногу закрасил…

— Я же чемпион Союза по фехтованию, не забывай об этом…

— Но не по перьям же чемпион…

— Почти никакой разницы…

— А Цирюльника от ментов отмазал. «Лопатник» у мусора стибрил… Да тебе памятник ставить надо…

— На могилу?

— Ой, Женечка, я не то хотела сказать, — она испуганно посмотрела на него.

Она заискивала перед ним. Для нее он сейчас был даже покруче Лохматого. Совсем недавно о таком отношении он мог только мечтать. А сегодня это уже свершившийся факт.

— Да ладно…

— А Лохматый тебя зауважал. Ты теперь, говорят, у самого Цирюльника в крестниках числишься. Не одна падла теперь тебя не тронет…

— А я никого и не боюсь…

— Ты это зря. Бояться всего надо. Иначе осторожность потеряешь…

— Не тебе меня учить…

— Ой, Женечка, какой ты у меня! — Ее глаза заискрились радостью.

«…Ты у меня…» Так и сказала. Значит, теперь она принадлежит ему.

— Как ты насчет того, чтобы прямо сейчас в ресторан закатиться? Голова трещит, опохмелиться бы не грех…

— А может, не надо…

Она загадочно улыбнулась ему. Глаза заволокла дымка желания. Она хотела его!

— Что значит не надо?

— У меня есть бутылка вина. Давай прямо здесь по бокальчику и пропустим…

— Не надо вина…

Он встал со своего места, подошел к ней, взял ее за руку и подвел к дивану. Она не сопротивлялась. Ее глаза устремлены были на него, в них резвились похотливые бесята. Она вся была в его власти.

Женя привлек ее к себе. Коснулся губами ее губ.

— Женечка, ты такой… — протянула она восхищенно, подставляя ему щеку.

— Какой?

— Давай, я помогу тебе…

Она отстранилась от него, подбежала к двери, провернула ключ в замке и бегом вернулась к нему.

Ее рука потянулась к «молнии» на платье. Послышался звук разъезжающихся застежек. Еще мгновение, и она осталась перед ним в одних трусиках. Лифчика она не носила.

У Жени перехватило дух. Свершилось! Лена обнажилась перед ним. Божественно красивое лицо, роскошные волосы, длинная шея, полные упругие груди, тонкая талия, покатые бедра, длинные ноги… И это все для него!

Она сама раздела его, положила спиной на диван. Рукой коснулась его «флагштока», и «знамя» взвилось ввысь. Похотливо улыбаясь, она запрыгнула на него верхом и поскакала… Не думал Женя, что быть конем — это так приятно…

— Ну что, сходим сегодня в кабак? — спросил он, когда все закончилось.

— Нет, Женя, я не могу… — сказала она, натягивая платье.

— Почему?

— Ты же знаешь, что я с Лохматым тасуюсь…

— Завязывай с ним…

— Ну да, легко сказать… Да он же меня на нож посадит, если я брошу его…

— Я сам его на нож посажу…

— Нет, Женечка, тебе это ни к чему… Без меня ты и так не останешься. Я баба развратная, меня на всех хватит… С тобой мы будем здесь шалить, а с Лохматым на малинах…

— Я не хочу тебя ни с кем делить…

— Не будь эгоистом, Женечка… И вообще, Лохматый предупредил меня. Я, говорит, к Жене твоему претензий не имею. Он пацан хоть и молодой, да ранний. Сам Цирюльник его под опеку взял. И с «пером» на «ты». Но если, говорит, к тебе клеиться будет, я его порежу. Так ему и передай… Вот я тебе, Женечка, и передаю…

— Не боюсь я его…

Лена внимательно всмотрелась в его глаза. И сказала:

— А ты и в самом деле не боишься, — разглядела, значит. — Ненормальный ты какой-то. У тебя что, нервов нет?

— Не знаю. Но я ничего не боюсь. Он и в самом деле ничего не боялся. Разве что только Лену потерять…

— Железный ты мой… Но ты хоть за меня побойся. Кончит меня Лохматый…

— И тогда он труп…

Он был уверен в том, что вгонит нож в Лохматого, не задумываясь. Убить ублюдка — а что тут такого?..

— Но мне же от этого легче уже не будет…

— Достала ты меня со своим Лохматым… Иди к нему, видеть тебя больше не могу…

— Уже давно бы так, Женечка. Правильно, гони меня непутевую…

Лена нисколько не обиделась на его грубость.

Дешевка она самая настоящая, прошмандовка долбаная. А все недотрогу из себя корчила… И все равно он не мог без нее. Он хотел ее безумно… Да, за такую можно и убить…