Владимир Колычев - Сыщик и вор — братья навек

Управляющий «Изумруд-Банком» в большом бизнесе котировался как достаточно крупная фигура. Его банк занимал видное место в десятке самых престижных банков страны. Он ворочал миллиардами, был на короткой ноге с самыми влиятельными людьми государства. К нему в кабинет допускались только избранные. И Дима уж никак не принадлежал к их числу. Поэтому он был удивлен и одновременно насторожился, когда его вызвали к нему на аудиенцию.

Неужели Наташа?.. И он не ошибся.

В приемной, на месте Наташи, восседала синеглазая красотка с пышной грудью.

— А где Наташа? — спросил у нее Дима.

— Ее уволили, — холодно ответила новая секретарша. — Я вместо нее…

Но это и без того уже ясно.

Иннокентий Анатольевич смотрел на Диму как на врага народа.

— Вы уволены! — без всяких предисловий объявил он.

— И на это есть веские причины?.. — спокойна спросил Дима.

Он был не из тех, кто легко поддается панике.

— Вы спали с моей секретаршей…

От негодования у Огурцова дрожала нижняя челюсть.

— Это не повод для увольнения…

— Ты, мальчишка… — он с трудом находил слова, чтобы выразить свое возмущение. — Вон отсюда! А он не отличается многословностью.

— Это не очень вежливо с вашей стороны.

Дима невозмутимо посмотрел на него, пожал плечами, развернулся на сто восемьдесят градусов и вышел из кабинета.

— Это вам, — ехидно улыбнулась пышногрудая секретарша, протягивая ему лист бумаги.

Это была рекомендация. Вернее, антирекомендация. С такой характеристикой, которую ему набросали на скорую руку, его и в тюрьму теперь не примут.

— И еще Иннокентий Анатольевич сказал, чтобы вы даже не думали искать себе работу в других банках, — в глазах секретарши искрилось злорадство.

— А чему вы радуетесь? — уколол ее Дима.

— Секретарша босса, чтобы вы знали, это — святое! И с ней спят только избранные…

— Кем избранные?

Он хорошо понял эту сучку, возомнившую о себе черт знает что. Уж эта Иннокентию Анатольевичу не откажет. Секретутка!..

— А это не ваше дело! — высокомерно вскинула она голову.

— Далеко пойдешь, девочка, — ухмыльнулся Дима.

— А вы, я вижу, уже пришли…

— Отвечаю твоими же словами: это не твое дело… Он смял характеристику, небрежно сунул ее в карман и вышел из приемной.

Егор Николаевич Таразевич сидел в своем роскошном кабинете и как баран на новые ворота смотрел на документы, которые пришли к нему по почте. Это были финансовые отчеты, по которым любой аудитор сможет вычислить, сколько он недоплатил налогов. А недоплатил он — миллионы… За решетку его, может быть, и не упрячут, но репутация его будет серьезно подмочена. И не видать ему успеха в борьбе за нефтяной комплекс, который он собирался присоединить к своему концерну.

И тут раздался звонок. Он взял трубку.

— Да, слушаю, — механически сказал он.

— Я имею честь разговаривать с господином Таразевичем?

— С ним самым…

Изучение бумаг ввергло его в панику. Ему сейчас было не до вежливости.

— Вы уже просмотрели документы?

— Какие документы? — Он похолодел.

— Те, которые у вас на столе…

Документы прислали ему, конечно же, не зря. Это шантаж, тут и гадать нечего. И шантажисты действуют уверенно и профессионально. Круто у них поставлена разведка, если они знают, чем он занимается в данный момент…

— Допустим…

— Оригиналы будут возвращены вам, и вообще операция «Компромат» прекращена, когда вы официально откажетесь от притязаний на нефтяной комплекс «Нефтьзапсиб»…

Вот оно что…

— Значит, вы представляете интересы господина Огурцова? — покривил губы Таразевич.

Единственным серьезным претендентом на «Нефтьзапсиб» был «Изумруд-Банкъ». Его интересы представлял управляющий банком господин Огурцов. Крутой дядька, спору нет. Но бывают еще покруче…

— А вот это вопрос не по делу…

— Слушай, ты, — взбеленился Таразевич. — Не знаю, кто ты там, но я тебя на хрену видал со всеми твоими документами…

— Ладно. Пусть этими документами займутся компетентные органы…

— Да мне плевать… Хотя для тебя будет лучше, если они не получат огласки. Иначе плохо придется тебе.

— Так вы отказываетесь от «Нефтьзапсиба»? — Человек на том конце провода никак не прореагировал на угрозу.

— Нет, мать твою так!

— Всего хорошего.

В трубке послышались гудки.

— Ублюдки! — заорал Таразевич и с силой швырнул ее на паркетный пол.

Для дальнейшего применения она была уже не годной. А нужно было сделать еще один звонок.