Татьяна Полякова - Предчувствия ее не обманули

– Это она, – сказала Женька и, видя мой вопросительный взгляд, пояснила: – Девица, что мне звонила. Уверена, это она.

Я пожала плечами.

Женька поднялась и махнула рукой, заметив ее жест, женщина направилась в нашу сторону. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что ей лет двадцать пять – двадцать шесть, лицо довольно приятное, но макияж никуда не годится. Особенно в солнечный день. Ярко-красные туфли на высоченных каблуках, в таких только стриптизершам у шеста вертеться, сумка тоже красного цвета, но другого оттенка, черный деловой костюм на размер меньше, чем следует, с многочисленными складками в районе талии, из большого выреза выглядывал розовый бюстгальтер. Наряд был признан мною никуда не годным. Огромные серьги с черными камнями свисали чуть ли не до плеч. У нее были сиреневые губы и черные волосы до плеч с рубленой челкой. Я решила, что это на сто процентов парик. В целом девица походила на агента вражеской разведки, какими их изображают в фильмах с весьма скромным бюджетом. Возможно, по этой причине девушка мне и не понравилась, хотя поначалу вызвала лишь недоумение. Неловко шагая на высоченных каблуках, она приблизилась к нашему столу, как-то криво улыбнулась и, переводя взгляд с меня на Женьку, спросила:

– Вы Евгения Петровна?

– Я, – кивнула подруга, приглядываясь к девице, которая ей тоже явно не понравилась. Вряд ли тому виной был наряд, в этом смысле Женька тоже способна удивить публику, и это еще мягко сказано, скорее ее насторожило выражение отчаянной решимости на лице девушки в сочетании с беспокойством и даже боязнью. В общем, незнакомка произвела странное впечатление. Между тем она протянула руку и скороговоркой выпалила:

– Руднева Софья Ивановна. Спасибо, что согласились встретиться.

Женька еще раз кивнула, и девица устроилась за столом.

– Кофе? – спросила Женька. Потом, точно опомнившись, представила меня: – Это моя подруга, Анфиса Львовна.

Я улыбнулась, но ни ответной улыбки, ни кивка не удостоилась.

– Евгения Петровна, – тут же заговорила девица, от кофе она, кстати, отказалась. – Вы получили в наследство дом.

– Да, – ответила Женька. Лицо ее стало страдальческим, точно данный факт доставлял ей физическую боль сродни зубной.

– Мой клиент хотел бы купить его у вас. Вы ведь не собираетесь там жить? – Голос Рудневой звучал исключительно деловито, и вместе с тем слышалась в нем, как ни странно, легкая паника, точно девушка прилежно исполняет роль, но до конца не уверена, правильно ли она это делает.

– Я даже его еще не видела, – буркнула Женька. – Откуда же мне знать: собираюсь или нет? Кстати, покупатель у меня уже есть.

Услышав это, девица замерла, точно от удара. Сцепила зубы и никак не меньше минуты таращилась на мое колено, пытаясь справиться с некими чувствами, которые мне были не совсем понятны.

– Покупатель? – наконец произнесла она. – И кто же это?

– Понятия не имею, – ответила Женька.

– Но вы ведь можете узнать его имя?

– Конечно. Но пока не вижу в этом необходимости.

Я едва заметно кивнула Женьке, давая понять, что она ведет себя правильно.

– А вы сами кого представляете? – вмешалась я в разговор. – Фамилию своего клиента вы тоже не назвали.

– Это не мой клиент, – заволновалась девушка. – То есть я хочу сказать… я просто не так выразилась. Я работаю секретарем у Лаврушина Олега Евгеньевича, он художник, летом обычно живет в деревне, узнал, что вы дом продаете, и попросил меня навести справки. Он ищет дом по просьбе своего друга. Какую сумму вам предложили за дом? – тон ее вновь стал деловым, и смотрела она решительно.

– Двести тысяч, – неохотно ответила Женька.

– Друг Олега Евгеньевича заплатит двести пятьдесят, – сказала она, глазом не моргнув. Женька кашлянула и заявила с томлением:

– Я подумаю.

– Да что тут думать, – вдруг повысила голос девица, впечатление было такое, что она все это время терпела из последних сил, и вдруг терпение лопнуло. – Вам дают двести пятьдесят тысяч за древнюю развалюху.

– Подумать никогда не лишне, – вновь влезла я. – Тем более что продать его Евгения Петровна все равно сможет только через полгода.

– Хорошо, – резко выдохнула Софья Ивановна. – Думайте на здоровье сколько хотите. А пока вам ничто не мешает сдать его, скажем, на четыре месяца. Мы можем составить соглашение прямо сейчас. – Она полезла в сумку, покопалась в ней нервно и выложила на стол пачку тысячных купюр. – Здесь двадцать пять тысяч, – сказала она. – Дороже свою дачу вы не сдадите. Согласны?