Татьяна Полякова - Предчувствия ее не обманули

– Так не спрашивали они. Или спрашивали? Не помню.

Я лихорадочно соображала, что же теперь получается? Крест в ночь убийства был вовсе не у Ирины, а у Валеры. Следовательно, свидетель убийства он, а не она. Тогда почему Валера молчал? Боялся? Как-никак убитый был мафиози, хоть и районного розлива. Стоп. Сергей сказал, что слова Валеры здорово смахивали на шантаж, выходит, Валера заподозрил соседа в убийстве. Но вместо того, чтобы в милицию о нем сообщить, решил шантажировать? А что, если… Явившаяся мысль вызвала у меня легкий шок, потому что получалось следующее: если Валера не свидетель… если он вовсе не свидетель, а убийца, тогда все остальное становится понятным. Предположим, крестик выпал у него из кармана в момент убийства, а он не только этого не заметил, но даже о нем не вспомнил. Когда Ирину допрашивали, Валера подслушивал под окном. С убитым она встречалась накануне, но, услышав, что Ирина в ту ночь спала дома, Валера успокоился, значит, бандит Коля возле дома был один и свидетеля убийства не существует. Но когда менты нашли крестик, Ирина что-то заподозрила. Оттого и следила за Валерой. Он, в свою очередь, догадался, что она его подозревает, увидев ее возле заброшенного колодца. Ирина оказалась в трудном положении. Скорее всего, рассказывать о Лаврушине следователю она не хотела, возможно, из-за того, что вовсе не была уверена в его вине, но понимала: о том, что украшение принадлежит ей, вскоре узнают, и тогда придется объяснять… Она попросила Валеру отвезти ее в город. Хотела убедить бывшего возлюбленного, что она ни о чем не догадывается? Но когда по деревне поползли слухи, что менты про крестик спрашивают, Валера понял, теперь его судьба зависит от молчания Ирины. Возможно, он испугался, что она все расскажет Витьке или все-таки пойдет в милицию…

– Скажите, – начала я, понемногу приходя в себя. – Валера отвез вашу племянницу в город, а после этого он к ней ездил? Например, вечером?

– Нет, машина все время здесь стояла.

– Он мог уехать ночью.

– Я бы слышала. Он меня отвозил, когда я про Иру узнала, а так машина все время здесь…

– Мотоцикл, – тихо сказала Женька. – Когда мы заходили к Лаврушину, возле мастерской мотоцикл стоял, брезентом покрытый.

– Да, – услышав это, кивнула тетя Маня. – Валера, бывает, на рыбалку на мотоцикле ездит.

Я кивнула, соглашаясь с Женькой:

– Точно. Его можно катить до самого леса и только там завести.

Я поднялась из-за стола, достала мобильный, но, взглянув на окно, вышла в сени и позвонила Ромке. Трубку я на всякий случай прикрывала рукой, боясь, что меня могут услышать. Мне потребовалось две минуты, чтобы все объяснить Ромке.

– Одно смущает, если он убил Сысоева, не ясен мотив, – вздохнула я.

– А шантаж? – напомнил Ромка. – Чем не мотив? Дела его фирмы, кстати сказать, далеко не блестящи. Если быть точным, она на последнем издыхании.

– Тогда почему Валера сам не забрал книги?

– Чтобы их продать, нужны связи. Шантажировать такого типа, как Сергей, куда проще. Марецкий был у него в руках. Но история с крестиком спутала Лаврушину все карты. После убийства Ирины ему пришлось быть очень осторожным, оттого с Сергеем разговоров на эту тему он больше не заводил.

– Рома, я боюсь за тетю Маню. Она видела, как Ирина вернула ему крестик.

– Через час, максимум полтора я буду у вас. Держитесь рядом с бабкой и будьте осторожны.

Я вернулась на кухню, тетя Маня смотрела в окно, подперев щеку рукой. Женька ерзала на стуле, посмотрела на меня, и я едва заметно кивнула.

Только я устроилась за столом, как дверь распахнулась и появился Валера. Признаться, увидев его, я здорово струхнула. Не то чтобы он выглядел зловеще, однако я бы все равно предпочла быть от него как можно дальше.

– Чай пьете? – спросил он.

– Да, – ответила тетя Маня. – Садись с нами, Валера.

Он сел, как-то странно на нас поглядывая. Было в этом взгляде некое озорство, будто он видел в происходящем нечто забавное. Женька принесла ему чашку, налила чаю, потом села на табурет, ближе к двери.

– А ты чай не будешь? – повернулся к ней Валера.

– Спасибо, я уже две чашки выпила.

Воспользовавшись тем, что Лаврушин смотрит на Женьку, я взяла нож, что лежал на столе, и переложила его на лавку рядом с собой. Сердце стучало как сумасшедшее, и выглядела я, наверное, не лучшим образом, потому что Валера спросил:

– Что с тобой?

– Все нормально, – отчаянно замотала я головой.

– Да? Ты побледнела.

– Душно. Надо бы окно открыть.