Наталья Андреева - Соло для пистолета с оркестром

Симпатии к несчастной матери у Глазова поубавилось, тем более что он услышал от нее совершенно невероятную историю. После долгих и нудных жалоб женщина попросила Дмитрия найти и привлечь к ответственности американского режиссера! Якобы накануне посмотрела она фильм, в сюжете которого узнала историю своего сына и несчастной девушки. Даже имена были похожи, и артисты похожи, и все так трогательно, что хотелось плакать. А главное, в фильме была та самая правда, за сокрытие которой было заплачено столько денег. У потерпевшей стороны таких денег не было, и мать девушки стала искать справедливости не у закона, а в другом месте, написав какое-то письмо и опустив его в почтовый ящик. Теперь женщина просила, чтобы Глазов нашел того человека, которому было адресовано письмо. Якобы он и есть убийца ее сына, а режиссер — сообщник и клеветник. Дмитрий нашел фильм и честно его просмотрел. Главная неувязка оказалась в том, что фильм был американский. Убитого парня звали Иваном, там был Ив. Ну и что? Глазов подумал то же, что и все: на почве нервного расстройства у женщины разыгралось воображение.

У Дмитрия было тогда смутное ощущение, что он что-то пропустил. Что-то очень важное. Но на ощущениях дело не построишь. Разумеется, на ее заявление он написал отказ. Женщину поместили в психиатрическую больницу, лечиться от маниакального бреда. Глазов отправился ловить реального преступника, а не маньяка, существование которого надо было еще доказать.

Теперь он вспомнил то, что тогда так взволновало. Тогда и сегодня поутру. И Мельников оказался кстати с похожим рассказом, и фильм, который Дмитрий сегодня смотрел. Конечно, это была музыка. Френк Дюваль, «Слезы». Слезы эти еще тогда запали Глазову в душу. Через весь фильм проходила тема чьей-то глубокой тоски. И так органично вплеталась в действие. Так же и в книге, прочитанной накануне Глазовым, была разложена по нотам чья-то смерть, а сегодня утром черная машина летела в кювет под нежные звуки флейты. Вещь невероятная, но, похоже, маньяк существовал на самом деле! Как он попал на экран, зачем? Кто его придумал? Глазов словно оцепенел. Из этого состояния его вывел Аркадий:

— Эй, старик! Ты чего? Он спросил у жены:

— Слушай, Светик, а тот писатель действительно умер?

— Какой писатель? — не поняла та. — При чем здесь писатель?

— Ну тот, со странным псевдонимом. Аким Шевалье.

— Между прочим, это не псевдоним. Все думают, что псевдоним, только он на самом деле был Аким Шевалье. Настоящий. Я даже видела, как его хоронили. Мы с подружками учились на первом курсе, и все стены в общежитии исписали его цитатами. Он был очень популярен. Просто очень! А сейчас классик. Книги его переиздаются. Раньше были в мягком переплете, а теперь я купила в твердом. Мне очень нравится! А когда он разбился на машине, его хоронила вся Москва. Гроб несли прямо по цветам. Только он обгорел сильно, и гроб не открывали.

— А может, потому и не открывали, что никакого писателя там не было? — спросил Дмитрий.

— Его жена опознала, умник! — разозлилась Светлана. — И свидетели были, что он в машину садился. И как сама машина горела, видели несколько человек. А в ней был именно писатель. Кто ж еще? Ох и плакала я тогда! Мы с подружками читали Шевалье запоем. У него удивительный талант. Хотя в его творчестве много сюрреализма, — добавила она гордо.

— Ты еще и литературой увлекаешься? — тут же влез Аркадий. — Какая умница, а, Дима? А я вот, признаться, кроме «Трех мушкетеров» ничего не читал. И что ты, Димка, вдруг про этого писателя заговорил? Я тебе про свою работу, а ты каких-то покойников вспоминаешь. Тебе неинтересно?

— И как зовут ту женщину, что к тебе приходила?

— Психопатку? Юлия Шумова. Была такая фирма, «ППШ», которая за год развалилась.

— Чего-чего? Как называлась? — Глазов подумал, что ослышался.

— «ППШ». Петр Петрович Шумов. Ха-ха! А ты-то что подумал? Да, Шумов своих конкурентов расстреливал, как пистолет-пулемет! В упор. Родственнички-то полагали, что протянут без Шумова, а их те же конкуренты мигом скрутили в бараний рог. Все было завязано на этом Петре Петровиче. Это был танк, а не мужик, пер так, что деревья под ним трещали.

— И что ты решил с его женой?

— Отправил воздухом подышать. Хотя бабенка денежная, и на лицо приятная. Не такая, конечно, как твоя красавица-жена, да и годочков ей хорошо за тридцать, — и Мельников снова подмигнул Светлане. — Но знаешь, Дима, работа есть работа. Вот ты мне что скажешь? Где копать? Она же баба настырная. До большого начальства дойдет. Она уже сколько кордонов миновала! А прорвалась! Разумеется, ее «на новенького» спихнули. То есть на меня. В психушку ее упрятать? А?