Наталья Андреева - Седьмое море

— Да, ты права. Хватит сидеть на полу, простудишься. — Он встал и рывком поднял ее на ноги. Усмехнулся: — Хотел, чтобы было красиво. В ресторане, под музыку. Или на яхте, под звездами. Много чего хотел. А получилось в кухне, на полу. Беда: говорить не умею. О любви тем более.

— Неправда! Я помню, как ты мне сказал: «Если ты хочешь, чтобы земля вращалась в другую сторону, я и это сделаю. Правда, не знаю как. Но буду стараться, пока это не случится либо я не умру».

— Неужели помнишь? — удивился он.

— Такое не забывают.

— Значит, ты меня простила?

— Нет. Теперь мне проще. Я знаю, что ты вовсе не слабак и не неудачник. Ты очень сильный человек, раз сумел все это провернуть. Значит, не сопьешься, когда я уйду, не пустишься во все тяжкие. Мужчина ты видный, желающих тебя утешить будет хоть отбавляй.

— Ты меня никак на аукцион выставляешь? — удивленно спросил он.

— Сколько у тебя квартир?

— Уверена, что они есть?

— Хватит кривляться! Сколько у тебя недвижимости и где она? В Москве есть?

— Ну, есть, — нехотя признался он. — Еще домишко в Италии, там тебе всегда особенно нравилось. Хотел сделать сюрприз.

— У тебя получилось. Так вот: сегодня же ты съедешь. Я хочу побыть одна. Не надо мне больше ничего рассказывать. Я буду лежать и вспоминать. А потом соотносить свои воспоминания с тем, что я сегодня узнала, чтобы составить для себя реальную картину мира. Потому что моего собственного мира больше нет. Ты его украл… Ужин в холодильнике. Разогреешь сам. Или ступай в ресторан. — Она брезгливо поморщилась. — А я-то, дура, у плиты стояла! Рубашки ему гладила! Время выкраивала, чтобы с домашним хозяйством управляться! Гад ты, Димка, а не олигарх!

И она в сердцах хлопнула дверью.

Какое-то время он прислушивался. В квартире стояла оглушительная тишина. И в самом деле легла? Или плачет? Она плачет бесшумно, просто по ее лицу ручьем текут слезы. Он это уже видел, дважды. Жена лежала и умирала, не ела, не пила, даже не вставала с постели. Молча страдала. А потом…

Он вздрогнул. Ей же выписывали успокоительные таблетки! Он сам забирал у врача рецепт. И где они лежат, эти проклятые таблетки?! Неужели в спальне?!

Сажин рванулся к двери в спальню. Она была заперта изнутри.

— Даша! — закричал он. — Открой, слышишь?!

Жена молчала. Он не стал больше ждать. В третий раз у нее может и получиться. Ударил в дверь ногой, потом навалился плечом. Сажин был так напуган и зол, что в этот момент у него появилась поистине нечеловеческая сила. Дверь рухнула. Даша сидела на кровати, глядя на него испуганными глазами.

— Дима, что ты делаешь?!

— Я тебе не позволю, слышишь?!

Он подошел и сел рядом. Она заплакала. Слава богу, не бесшумно, а навзрыд. Он уже знал, что это просто слезы, а не отчаяние, за которым все, край. Значит, надежда еще есть.

— Милая, успокойся. — Он погладил ее по волосам, по плечам, по спине. — Ну что такого особенного случилось? Давай-ка разберем ситуацию.

— Да-да, — закивала она. — Надо во всем разобраться.

— Алиса здорова? — Жена энергично кивнула. — Деньги у тебя есть?

— Дима!

— Хорошо-хорошо. Я тебе немножко врал, но, согласись, вранье было со знаком плюс, а не со знаком минус. Вот если бы я наделал многомиллионных долгов…

— Выходит, на все заработал ты? Тогда что же такое я? Ведь получается, что меня нет!

— Как нет? Вот же ты, сидишь со мной рядом. Плачешь. Но это пройдет. Ты хочешь побыть одна. Хорошо. Но я буду в соседней комнате. Зачем запирать дверь?

— Потому что ты будешь сюда постоянно заглядывать.

— Да, буду! Я знаю тебя не первый год. Ты себе бог знает что насочинишь. Чего нет и никогда не было. Зачем себя так изводить?

— Дима, почему ты со мной возишься? Вокруг полно женщин, они моложе меня, красивей, и уж точно будут тебе благодарны, когда ты их осчастливишь. Я тебя по-прежнему не держу. Отпусти меня, а?

— Нет, — твердо сказал Сажин. — Полежи, поплачь. А я посижу рядом.

— У тебя в детстве была собака?

— Что?

— Или котенок. Раненая птица, которую ты подобрал на улице и потом выхаживал?

— Нет, ничего такого не было.

— Тогда понятно, — вздохнула Даша. — Тебе надо куда-то девать свою нежность. Ты выбрал неподходящий объект.

— Очень даже подходящий!

— А в том, что у тебя любовница, я сама виновата.

— Да нет у меня любовницы!

— Видимо, я так и не смогла простить тебе нашу брачную ночь.

— Даша! Перестань, прошу тебя! Были ведь и другие ночи! Не совсем же я тебе противен?

— Не совсем, — всхлипнула она. — Но я не захотела родить тебе еще детей…